«Я в Берлине. Сидоров» - страница 2

стр.

Приведем комментарий Ооки Макото и Таникавы Сюнтаро: «Погибнут солдаты или вернутся из боя живыми, зависит лишь от того, верят ли они своим богам, верят ли в их „божественный гонорар“». Речь идет о своеобразном негласном договоре между богами и людьми, согласно которому в обмен на почести богам божества обязуются защищать людей, а также обещают посмертную жизнь в раю. В стихотворении умирающий пехотинец проклинает войну и отказывается от «гонорара, обещанного богами», то есть не воздает им почести и поэтому вынужден «умереть навеки». Тем не менее, согласно Ооке Макото и Таникаве Сюнтаро, сцена мучительной смерти пехотинца «прекрасна с религиозной точки зрения», поскольку «отрекшись от бессмертия, солдат принес себя в жертву во имя „человечности“».

больничная каюта

Как отмечают Оока Макото и Таникава Сюнтаро, образ госпитального судна в этом стихотворении служит метафорой души самого автора. Образ раненого солдата на судне также метафоричен, поскольку это символ больной Японии. Так, желтый цвет кожи солдата в стихотворении — и знак болезни, и знак этнической принадлежности, то есть, согласно логике автора, признак «больного народа». Затем появляются строки о том, что люди «обманывают богов, подражая умершим». Речь идет о том, что японцы пытаются, но не могут избавиться от своей желтой кожи, то есть уйти от своей несчастной судьбы, «запаха» (в буквальном переводе «рокового нечистого духа»). В последней строфе возникает образ Японии как трубы, из которой бесконечно выливается кровь. Что же касается глаза, который, не моргая, смотрит в замочную скважину, Оока М. и Таникава С. не дают однозначного ответа, оставляя его на усмотрение читателя.