Я в любовь нашу верю... - страница 5

Наконец, задумчиво покусав колпачок ручки и критически посмотрев на составленные стихи как бы со стороны, посторонним взглядом, Айно засияла:

— Если еще написать хорошую музыку, то эта песня наверняка станет хитом. Надо позвонить Рей.

Спрыгнув с кровати, девушка подошла к телефону и, набрав не глядя знакомый со школьной скамьи номер, принялась нетерпеливо ждать, постукивая босой ногой по полу. Гудки тянулись невероятно долго, пока трубку, наконец, не сняли, и на том конце провода не послышался сонный и недовольный голос подруги:

— Алло?.. Кто это?

— Рей, это я, — начала было Айно, но ее восторг был несколько грубо перебит разбуженной собеседницей:

— Минако, ты совсем с ума сошла? Почему ты звонишь мне посреди ночи?

— Не сердись, пожалуйста, но мне нужна твоя помощь. Дело срочное, — затараторила девушка, прижимая трубку к уху так крепко, словно от этого зависел ответ мисс Хино.

— Дай догадаюсь — это что-то не может потерпеть до утра, так?

— Да, — закивала головой Минако. — Приезжай ко мне, Рей, ну пожалуйста!

На том конце провода замолчали, и Айно напряглась, размышляя о том, что могло бы значить это молчание.

— Ладно, — наконец, последовал ответ, и блондинка вздохнула с облегчением. — Через полчаса буду у тебя.

— Спасибо! — почти прокричала в трубку Минако, но Хино уже не разделяла восторг по этому поводу — эфир наполнили короткие гудки, и Айно положила трубку.

Итак, Рей уже в пути. Надеюсь, она не убьет меня за то, что я подняла ее с постели среди ночи, и поможет мне с музыкой. Как все-таки здорово, что она пошла учиться на композитора! Мы с ней составляем неплохую команду.

Поняв, что сон на сегодня отменяется, Минако заправила постель, убрала волосы, завязав сзади пышный бант из шелковой красной ленты и поставила чайник — надо же как-то задобрить Хино, когда та доберется к ней с другого конца города.

Сделав себе чашку чая с жасмином, Айно вышла на балкон. В лицо ей тут же ударил свежий ночной ветер, и девушка поежилась, стягивая поплотнее на груди верх шелковой пижамы. Это мало помогло, и Минако вся, от макушки до пят, покрылась гусиной кожей. Лето еще только-только вступало в свои права, и ночи еще не были такими теплыми, как дни, и всем любителям ночной романтики приходилось накидывать себе что-нибудь на плечи, чтобы не озябнуть. Айно же обхватила руками чашку и оперлась локтями о широкие балконные перила — ей не хотелось пока что возвращаться в комнату. Тепло от чашки поднималось от кончиков пальцев и выше, а когда блондинка сделала первый глоток горячего ароматного напитка, упоительное тепло разлилось и по всему телу, прогоняя остатки сонливости и делая голову легче и светлей.

Глядя на огни ночного Токио, Минако ноготками выстукивала на чашке мотив новой песни, чуть улыбаясь.

Все-таки я рада, что мне приснился этот сон. И чего я, дурочка, испугалась? Это был знак, что пришло время творить, и подсознание само подсунуло мне подходящую картинку. Кроме того, это еще один способ показать Мамору, как я его люблю…

При мысли о возлюбленном сладкая истома разлилась по телу Айно, и она представила его рядом с собой. Представила, как он обнимает ее за плечи и прижимает к груди, защищая от ночной прохлады, как нежно целует в висок, поглаживая кончиками пальцев озябшие предплечья…

Минако нервно облизнула губы и, встряхнув головой, подняла взгляд на небо, где золотистым персиком висела Луна, а рядом с ней, ярко выделяясь средь россыпи звезд, одна яркая звездочка. Айно нравилось смотреть именно на нее — она считала именно ее своей звездой-хранителем, талисманом. Порой ей даже казалось, что она, Минако — открыла эту звезду. Или фантазировала, что только она может видеть ее. Но в любом случае сердце девушки сжималось в необъяснимой тоске, словно эта звезда знала какую-то тайну, о которой сама Айно давно позабыла. Словно это было в прошлой жизни, много-много веков назад.

Созерцание ночного неба было прервано звонком в дверь. На пороге стояла Рей, и вопреки опасениям Минако, она не выглядела злой или недовольной, скорее, наоборот — ее лицо выражало некую тревогу.