МКС-3 журналисты иногда называли “Колесом Циолковского” (или “Колесом фон Брауна”, если журналист был англоязычным), за внешнее сходство с колесом телеги. Колесо это вращалось вокруг оси космического лифта, центробежной силой создавая подобие гравитации, но подобие слишком слабое для неопытных посетителей. Они были беспомощны, как Джон Картер в первые минуты на Марсе. От гондолы, сюда, Юра дошел крошечными, семенящими шагами, обычный же шаг грозил подбросить его на добрых полметра. А мимо него, в это в время, грациозно пролетали работники станции, напоминавшие олимпийских пловцов на финишной дистанции. Наклонившись, как против сильного ветра, они легко отталкивались носками ботинок, и каждый толчок запускал их не несколько земных шагов вперед.
Переодевшись в положенный серый комбинезон, Юра решил попробовать себя в роли космонавта. Встал на носки, дал телу наклониться. Почувствовал что падает, и ничего не может с этим сделать, только бестолково барахтаться. Перестал суетиться, опустился достаточно, чтобы оттолкнуться руками. Оттолкнулся – и снова начал падать, только теперь на спину. Это не было страшно, будто он просто лежал на надувном матрасе, из которого выходил воздух. Ухватился рукой за оказавшийся рядом канат, выровнял себя. Снова наклонился, сделал шаг, оттолкнувшись, как бегун со стартовой позиции, пролетел по баллистической кривой через всю кабину и уткнулся коленом в мягкий пол. Через двадцать минут, легкий как перо, он уже мог пробежаться вперед, непринужденно вспорхнуть по стене, пройти по потолку и спуститься по противоположной стене. И все это время чувствовать, как назревает в груди, как вырывается наружу счастливый детский смех.
Текст предоставлен ООО "Литрес".