Ямани: Взгляд из-за кулис - страница 48

Когда разразилась война, Ямани был в Женеве.

— Первое время мы не знали, кто начал боевые действия. Мы были обеспокоены. Когда мы узнали, что инициатива принадлежала Египту и Сирии, нас охватил энтузиазм. Мы с нетерпением ожидали исхода событий.

Сопоставив факты, Ямани пришел к выводу, что Фейсал был целиком посвящен в египетские военные планы.

В августе 1973 г. Садат посетил Саудовскую Аравию и провел с королем длительную конфиденциальную беседу. В прошлом после встреч такого рода Фейсал обычно сообщал Ямани, какие вопросы на них обсуждались. Нередко он просил у Ямани совета; иногда просто рассказывал, о чем шла речь.

На этот раз король был явно встревожен. Но не сказал Ямани ни слова.

Согласно принятому у саудовцев протоколу, Садата во время его пребывания в стране сопровождал Хишам Назер, бывший тогда министром планирования. Направляясь по окончании беседы во дворец, который был предоставлен ему как гостю, Садат признался Назеру: «После бесед с королем Фейсалом я чувствую, что с моих плеч сняли часть тяжелого бремени».

Спустя две недели Ямани зашел к королю сообщить, что на следующий день улетает на конференцию в Сан-Франциско.

Фейсал не сказал ни слова. Он внимательно смотрел на Ямани, как бы раздумывая, говорить или промолчать.

— Завтра мне нужно улетать, — повторил Ямани.

— Когда ты вернешься? — спросил король.

— Как только кончится конференция, — ответил Ямани.

Фейсал вновь замолчал.

Видя, что король чем-то озабочен, Ямани спросил:

— Ехать мне или оставаться?

После чрезвычайно долгого раздумья Фейсал сказал:

— Езжай. Но возвращайся как можно скорее.

Это был первый случай за все годы их дружбы, когда Фейсал вел себя подобным образом.

На следующий день после отлета Ямани король вызвал к себе своего сына Сауда.

— Когда возвращается Заки? — спросил он принца.

— Не знаю, — ответил Сауд. — Хочешь, я пошлю ему телеграмму или позвоню: спрошу, когда он собирается вернуться?

Фейсал и в этот раз очень долго размышлял, а затем сказал:

— Нет, не нужно.

Это опять-таки был первый случай за все годы их дружбы, когда Фейсал вел себя подобным образом.

Сразу же по возвращении Ямани Сауд рассказал ему о беспокойстве, которое испытывал отец. Ямани немедленно отправился к королю.

— Я вам зачем-то нужен? — спросил он Фейсала.

— Нет, — ответил Фейсал. — Пока еще нет. Может быть, несколько позже.

Через несколько дней после возвращения из Сан-Франциско Ямани собрался отправиться в Вену, чтобы председательствовать на совещании комитета министров: речь должна была идти о пересмотре соглашений, заключенных в Тегеране и Триполи.

По своему обыкновению, он зашел к королю, чтобы поставить его в известность о предстоящем отъезде.

— Пошли кого-нибудь другого, — неожиданно сказал Фейсал.

Ямани объяснил, что его нельзя заменить никем, так как на совещании комитета может председательствовать только министр.

— Если я не приеду, — напомнил он королю, — могут подумать, что Саудовская Аравия не желает пересмотра соглашений, и это окажет самое нежелательное влияние на ход переговоров.

Согласившись с его доводами, Фейсал кивнул:

— Ладно, езжай.

Но Ямани понял, что королю очень не хочется его отпускать.

— Фейсал хотел, чтобы я оставался дома. Он знал, что в ближайшем будущем должно произойти нечто очень важное.

Зять президента Насера доктор Ашраф Марван («ныне бизнесмен, живущий в Лондоне») возглавлял в то время египетскую разведку и был единственным свидетелем беседы Садата и Фейсала.

— Нам представлялось необходимым информировать о наших намерениях короля Фейсала, потому что это был самый уважаемый, самый влиятельный лидер в регионе Персидского залива, — говорит Марван. — Мой тесть когда-то вел войну против Фейсала в Йемене, они были врагами. Но это обстоятельство не мешало президенту Насеру относиться к Фейсалу с уважением. И для президента Садата было вполне естественным посвятить саудовского короля в наши планы. Но, когда начнется война, он не сказал. Не из страха, что саудовцы поставят в известность американцев, а те, в свою очередь, предупредят израильтян. Вовсе нет. Просто у нас не было причин вдаваться в какие-либо подробности: мы лишь хотели сообщить, что собираемся начать войну. Садат сказал Фейсалу, что это произойдет скоро, очень скоро, — но не сказал, когда именно.