Яна и Ян - страница 12

Они страшно похожи друг на друга. Оба красивые, умные, обаятельные. Всегда и во всем удачливые. Но чересчур уж властные. И я снова почувствовал облегчение, вспомнив, что с Моникой все кончено…

Примерно через неделю после письменных экзаменов она подъехала за мной к техникуму.

— Не поддавайся! — зашептал мне Иван: он «болеет» за Яну.

Но Моника вела себя очень корректно, просто как товарищ.

— Ты не хотел бы поехать в бассейн «Подоли» поплавать? — предложила она.

Я подумал, что несколько прыжков в воду мне не повредят, скорее наоборот. В бассейне мы хорошо провели время. Моника была очень мила — пожалуй, такой я ее еще ни разу не видел. И теперь предстоящее объяснение стало казаться мне делом гораздо более трудным, чем я предполагал. Разве Моника в чем-нибудь передо мной виновата? А может быть, она меня даже по-своему любила…

— Куда теперь? — спросила Моника по дороге из бассейна.

— Моника, я должен тебе кое-что сказать, — решился я начать разговор. — Лучше это сделать сейчас…

Она затормозила, как всегда, перед самым светофором и, держа руку на переключателе скоростей и не глядя на меня, обронила:

— Не нужно, и без того все ясно…

Загорелся зеленый свет, и «Москвич» рванул с места, словно взмывающая ввысь ракета.

— Одно только мне не совсем понятно, — заговорила она на следующем перекрестке, — отчего ты остановил свой выбор на Яне? Может, с ее стороны это месть? В училище я отбила у нее мальчика, но мне для этого не понадобилось даже пальцем пошевелить. Достаточно было появиться на занятиях литературного кружка, и Яна перестала для него существовать. Ребята никогда не проявляли к ней особого интереса. И что ты в ней нашел?

Объяснять ей — означало бы защищать Яну. А ей не нужен защитник. Вот и сейчас, в самом центре города, где царил шум и хаос и витал неприятный запах выхлопных газов и французских духов Моники, я вдруг сильно затосковал по Яне. Захотелось растрепать ее волосы — настоящие девичьи волосы, а не копну, покрытую лаком, заглянуть в ее удивительные «анютины глазки», опушенные длинными ресницами, и увидеть в них такое знакомое изумление…

— Тебе это ясно? — услышал я снова голос директора. — Предприятие очень заинтересовано, чтобы ты поступил в институт. Ты из династии строителей, секретарь организации Союза социалистической молодежи. Будешь получать стипендию от предприятия, а после окончания вуза вернешься к нам работать.

— В институт? В строительный? Да мне окончить техникум и то стоило немалых трудов. Моя голова, видимо, для учебы не годится. Я серьезно…

— Ты меня в этом не уверяй, я лучше знаю, на что годится твоя голова. Из нее надо только выбросить девушек. Я, конечно, понимаю, молодость и так далее, и тем не менее пора подумать о будущем.

Я едва не рассмеялся. Никогда я себе голову девушками не забивал. Яна — первая, о которой я так много думаю. Но, надо сказать, это нисколько не мешает моей учебе, а, наоборот, помогает. Допоздна гулять ей не разрешают, поэтому я стал больше заниматься да и выспался наконец по-настоящему.

— Строительное дело — трудное, товарищ директор, это вы сами знаете. Трудное даже для тех, у кого есть к этому призвание. А у меня его нет. Если бы вы знали, как я не люблю черчение!

— Попробуй скажи своему отцу, что у тебя нет призвания. Скажи, если ты такой храбрый. Ваша династия строителей известна всей стране: дедушка построил пятьдесят мостов, отец — Герой Социалистического Труда, один брат сооружает автостраду, другой проектирует Северный район, а ты хочешь изменить этой славной традиции?

Ну что можно было на это ответить? Что я уважаю нашу династию, но не хочу, чтобы традиция стала для меня бременем? Что я, вероятно, пошел в мамину родню, где все занимались слесарным ремеслом?

Мама рассказывала, как ее прадедушка, деревенский кузнец, во время войны с пруссаками сделал такую пушку, с помощью которой крестьяне вызвали панику среди солдат неприятеля. А ее отец наверняка стал бы изобретателем и конструктором, если бы имел возможность учиться. У него была небольшая мастерская, в которой он собирал различные машины и механизмы, вызывавшие восхищение окружающих. Работал он на оружейном заводе, был коммунистом и погиб во время войны в концлагере. Он, бесспорно, поддержал бы меня, если бы остался жив. А мама уступает папе во всем, такая уж она у нас, спокойная и добрая. Зато папа порывистый, энергичный и полон гордости за свою профессию. Но не буду же я рассказывать обо всем этом директору!