Янка Дягилева. Придет вода - страница 8

«Рожденному мертвым пришейте пуговицы вместо глаз!», — яростно орал Летов. — «То, что не доделал Мамай, Октябрь доделал, довел до конца!» Зал ходил ходуном. Барнаульцы, не выдержав, повыскакивали на сцену и, стоя рядом с Егором, пели: «Партия — ум, честь и совесть эпохи! Здорово и вечно! Ха-Ха! Здорово и вечно!»

Когда ГРАЖДАНСКАЯ ОБОРОНА спела последнюю песню и покинула сцену, в зале тут же включили свет, дабы шумливая публика не надеялась на продолжение представления и побыстрее покинула помещение. Люди уже было потянулись к выходу, но тут на сцену выскочил Егор и начал говорить: «Я хочу вас предупредить, что на улице стоят любера, они думают спровоцировать махаловку. Поэтому советую вам держаться всем вместе!» На это Валера Рожков, ближайший друг Летова, задумчиво заметил: «Егору вечно любера мерещатся…» Однако, на сей раз опасность действительно была. Еще перед концертом около актового зала появились жлобы в тренировочных костюмах (некоторые — с комсомольскими значками на груди) и, ухмыляясь, пообещали «разобраться».

Предостерегающее выступление лидера ОБОРОНЫ поддержал и известный панк Щепа. Он встал посреди зала и, потопав своими кирзовыми сапогами по полу, крикнул: «Если вы хотите добраться до дому своим ходом, а не на скорой помощи, то собирайтесь возле выхода! Пойдем все толпой!»

Все же любители рока в тот вечер покинули место представления без каких-либо эксцессов. Может быть, любера предпочли не связываться с ними потому, что на стороне новосибирцев была «дикая» барнаульская урла. Кстати, Егору алтайцы понравились, и он пообещал съездить к ним на гастроли.

Вот так закончилась эта панковская тусовка. Она стала одной из последних немногочисленных вех умирающего массового новосибирского рок-движения.

«…строим путь железный, а короче — БАМ»

(САМОЦВЕТЫ, Москва, 1973)

«…наказанием за то, что мы гуляли по трамвайным рельсам…»

(Янка и ВЕЛИКИЕ ОКТЯБРИ, Новосибирск, 1988)

Все началось со слухов о крутом фестивале в Тюмени. Чем насыщенней становилась информация, тем больше росло желание познакомиться с тюменскими панками.

Мне повезло, потому что быстро я наткнулся на домик тюменского МЖК, а в домике — на предводителя рок-клуба Гузель. Потом еще была перепалка с «инструктором по выживанию» Ромычем (на его квартире), оказавшимся ярым анархистом. Не сразу я раскусил его имидж и, поначалу, серьезно оскорбился за наезды на наш рок-клуб. Но, копнув поглубже, почуял, что его понятие «анархия» и мое — «неформальность» по сути схожи, это — общее неприятие «рок-клуба» как четкой организации со своими обязанностями, регламентациями, подчинением меньшинства большинству, выборными органами и, вообще, всем тем, что может живую, изменяющуюся, ищущую мысль вогнать в какие-то, пусть яро демократические, структуры, формы, рамки.

Через 3 недели, 1 августа, по просьбе тюменцев мы провели совместную тусовку в ДК Горького. Зал был полный. Комната, где до концерта и в перерыве показывали по видику самодеятельных рокеров, тоже набивалась довольно плотно.

В «курганском» отделении концерта выступили ПОСТОРОННИМ В. Начали вяло. Шоу никакого не было. Это пошло в минус. Соответственно и тусовщики в зале жидко посвистывали и похлопывали. Перелом произошел после новой, спокойной песни, восторженно воспринятой. И под конец (просьба не опошлять!) ПОСТОРОННИЕ окончательно реабилитировали себя. Птица весело подпрыгивал и спел напоследок «Париж», помянув друзей из МИНИМХМА (отправленных за связь с рок-клубом в места, не столь отдаленные, на 2 года).

В начале «тюменского» отделения на сцену неожиданно вынырнул, взял гитару и приготовился что-то изображать Пан Власов (известный читателям «Рок-Трибуны» по статье в 8-м номере, в которой, проявив политическую незрелость, призывал к многопартийности и допускал вольные высказывания в адрес М. С. — нет, не МАЙОРА СЕРГЕЕВА!). И вот обнаглевший пролетарий протиснулся к микрофону и начал рычать под гитару свои песни. В этот момент с балкона донеслось что-то похожее на стрекот кузнечиков. Это шпионы обкома комсомола застрочили в своих закладных книжках, выполняя задание т. Батова фиксировать все «антисоветские» фразы на концерте. А народ в зале балдел и яро аплодировал Пану Власову, который, однако, немножко увлекся и забыл про тюменцев. А те, в свою очередь, боялись перекипеть и рвались на сцену.