Янмэйская охота - страница 5

С каждым шагом прочь от камеры ей становилось спокойней. Наверху полуденное солнце ударило в глаза. Иона зажмурилась, подставив лицо лучам. Полной грудью вдохнула свежесть и свет, и весну. Тьма стала медленно таять в ее груди.

Тем временем кайр приступил к расспросам:

– Мастер Сайрус, вот с тобой-то мы еще не беседовали. Ты ведь давно служишь в замке, еще со времен старого графа?

– Как есть, со старого. Только вступил в погребальную гильдию – в том же году и попал на службу к графу. Случилось тогда помереть бургомистровой теще. Градоправитель, знамо, тещу не сильно жаловал, потому денег пожалел, поручил похороны молодому мастеру – мне, то бишь. А на похоронах случился гостем сам граф Шейланд. Как увидал мое творчество, так чуть не прослезился от восторга. Говорит: «До чего же ты все душевненько устроил!» Я отвечаю: «Во всяком деле порядочек должен быть, а в похоронном – перво-наперво». Его милость тогда: «Идем ко мне в замок, гарнизонным похоронщиком служить». Я отвечаю: «Отчего не пойти? С великим удовольствием! Хоронить – милое дело, лишь бы только покойники имелись в достатке». А граф только-только войну окончил, у него по мертвецкой части не наблюдалось дефицита.

– Будет хвалиться! Скажи лучше: ты видел пресловутого узника?

Мастер Сайрус осенил себя двукратной спиралью:

– Защити меня Глория! Кабы я его видел – разве стоял бы перед вами?

– Как же ты мог его не видеть?

– Весьма просто, раз уж он не помирал. Если б он благочинно преставился в темничке, то согласно порядочку непременно попал бы в мое ведение. Но этот черт умудрился сбежать живехоньким!

– Ты не только похоронщик, но и смотритель подземелья. Должен был…

– Извиняюсь, никоим образом. В должность смотрителя темницы я вступил уже позже, когда прежний смотритель изволил окочуриться. Сия оказия случилась под конец девятого году, этак между Изобильем и Сошествием. Узник раньше убег.

– А стражников видел, убитых узником?

Сайрус вновь сотворил священную спираль.

– Как не увидеть, если они померли! И сквернейшим образом померли, доложу я вам. Жуткое дело, когда покойничек такой вид имеет. Глянешь – душа содрогнется. Один, значит, лежал прямо перед разрушенной камерой, и была у него голова назад вывернута. Вот как есть: лицо в сторону спины глядит, а шея скручена винтом! Намучился же я с ним, чтоб голову поставить в божеское положение. А второй сидел в тупичке, спиной к стене прислонясь – видать, убегал от душегуба, влип в тупик и наземь сполз. Этот был вроде как задушен: глаза выпучены, язык распухший изо рта вывалился – ужас! Язык-то я уложил в надлежащее место, а глаза пришлось монетками накрыть, иначе больно жутко смотрелись.

– Была ли кровь возле мертвых тел?

– Боги спасите, куда еще кровь-то! Там и без нее смотреть жутко!

– Точно не было?

– Ульяной Печальной клянусь!

– А дверь была заперта?

– Дверь? Какая-такая дверь?

– Железная, что тупичок отгораживает от всей темницы.

– Знамо, не заперта! Как бы я попал туды, если б дверь на засове?

– Не помнишь ли, мастер, когда и зачем ее установили?

– Дверь-то? Для порядочку: есть коридор – должна быть и дверь, чтоб его загораживать. Чтоб не ходили здесь всякие, кто не должен. А когда? Вот этого не скажу, увольте. Я ведь еще не был смотрителем темнички, в нижний круг редко захаживал. Одно знаю: еще при старом графе дверь поставлена. Молодому она уже наследством досталась.

– Хорошо ли ты помнишь тех погибших стражников?

– Прекраснейшим образом! Коли желаете, идемте на погост, покажу погребальные колодцы. Имена, правда, запамятовал, но это не беда: они и на могилках написаны, и в моем похоронном журнале.

– Пока они были живы, ты с ними общался?

– Не так, чтобы особенно. Они, изволите видеть, нелюдимые были и больно угрюмые. Я знавал покойников повеселее, чем эти живые.

– Назовешь ли кого-нибудь, кто с ними дружил? Может, из солдат гарнизона?

Мастер Сайрус озадачился:

– Зачем бы этим двоим дружить с солдатами? Солдаты – одно, тюремщики – другое. Из разных мисок едят, разный эль хлебают.

– Смеешь мне лгать?! Тюремщики берутся из солдат гарнизона!

– Это теперь так, а при старом графе было иначе. В темнице тогда служили пятеро: четверка тюремщиков и главный смотритель. Ну, и палач захаживал, но этот сам по себе. Вот из тюремщиков, значит, двоих узник на Звезду спровадил, смотритель сам своим чередом преставился, еще один по пьяни беркицнул с пирса и утоп. Остался последний, имя помню странное – Лард. Вот этому Ларду одиноко сделалось, он и ушел со службы. А молодой граф увидел, что все тюремщики израсходовались, и передал темницу в другие руки. С тех пор стерегут ее солдатики, а за порядком следит кто? Верно, мастер Сайрус.