Янтарные паруса - страница 11

Разорвав униформу охранника, что была на Кощее, я чуть не вскрикнул: действительно четыре раны от пуль, две навылет, повыше ключицы, и две ушли куда-то под рёбра. Чем я могу помочь?! Разве что соорудить повязку, чтобы попытаться остановить кровь… Мой пиджак, стоивший дороже кожаной обивки салона, теперь уже буро-грязной, превратился в лоскуты, которые тут же намокали, стоило прижать их к груди Кощея. Я откровенно паниковал, а мой друг пристально рассматривал что-то в окне и слабо улыбался:

- Гляди-ка, яхта.

Я поднял голову. Нет, только в бреду эту ржавую уродину – грузовую баржу можно было назвать яхтой. Однако, выходит, мы доехали до порта? Это не меньше трёх сотен километров. Но если моё чутьё привело нас именно сюда, значит, нам сюда и надо. Я вышел из машины, силясь унять дрожь в коленях. Перед глазами стояла давно забытая картина, которая так ярко представлялась мне в детстве – пылающие янтарём паруса, и волны, волны от горизонта до горизонта. Наверное…

Наверное, теперь единственное, что я могу сделать для Кощея, это встретить с ним солнце, чтобы хоть одна его мечта исполнилась. Нет. Всё-таки, наша мечта.

Если мой друг протянет до рассвета.

Грузовые суда не берут пассажиров, да и слишком подозрительно мы смотрелись – оба в крови, а один вообще полуживой. Оставалось только незаметно проникнуть на борт вместе с грузом. Я втащил Кощея в один из контейнеров, душно пахнущий апельсинами, мы спрятались среди ящиков и стали ждать. Вскоре контейнер взмыл в воздух и через минуту я уже ощущал покачивание. Мы были на борту. Удалось. Теперь только и остаётся, что подождать несколько часов, а потом выбраться на палубу и встретить солнце.

«Только не умирай, ладно?» - хотелось умолять мне, но абсурдность этой просьбы давила тяжёлым камнем. Что ж я творю?! Нужно было волочь Кощея не сюда, а в ближайший медпункт, ему бы обязательно оказали помощь: врачи и не таких бедолаг достают с того света, только плати пощедрее. И плевать на погоню – всё решаемо, пока человек жив. Плевать даже на то, что и сам я при таком раскладе гарантировано подставился бы под гнев конкурентов.

- Знаешь… - подал голос Кощей, - я как-то жил всегда… бестолково. О чём мне жалеть? Что не протяну до восьмидесяти лет и не склею ласты в кругу правнуков? А так… так ты будешь помнить обо мне. Ты – будешь, а больше некому. Других друзей я не нажил. Да всё путём, Панда! Я сейчас немного отдохну, и тогда ты мне расскажешь все новости за последние десять лет, лады? Только не отдавай меня в больничку. Не хочу. Хочу, чтоб… на воле…

Я нащупал в темноте его руку и вцепился в неё, тихо сходя с ума от горечи осознания: тогда, десять лет назад, я принёс в жертву этого удивительного человека ради обыкновенной тёлки, которая совершенно не стоила моего внимания! Которая не хотела, не умела, не могла оценить масштабов этой жертвы. Палил наугад и промахнулся… А теперь поздно извиняться, поздно, цинично и… зачем?.. Ведь Кощей простил меня. От всей души, полностью. Я почувствовал это, когда его пальцы сомкнулись в слабом рукопожатии. Несмотря на моё предательство, через годы и километры тупой боли гноящихся душевных ран, я по-прежнему был его другом, а он – моим.

А потом я заснул, вслушиваясь в дыхание Кощея – впервые заснул без помощи препаратов. Я устал, ужасно устал, такие дни как сегодняшний проверяют нас на прочность. Если не разнюнился, не сошёл с ума – считай, победил. Хотя, насчёт своего душевного здоровья я бы с уверенностью ничего не утверждал: бессовестно заснуть рядом с умирающим другом может только конченный социопат. Но я ощущал себя так, будто вырвана давно сидящая где-то внутри заноза. Друг, которого я безжалостно подставил, простил меня. Просто он не такой как я. Он светел, потому и не смог держать зла… Когда я проснулся, часы растопырили стрелки, указывая на полпятого. Скоро рассвет. Я ещё слышал тяжёлое дыхание Кощея, его ладонь в моей руке была тёплой, но совершенно ватной.

- Пора.

Он не отозвался. Слишком ослаб. Я толкнул дверь контейнера, и в лицо ударил холодный морской ветер. Тьма вокруг, чуть сероватая с востока, скоро взорвётся буйством ярких красок... но не гордые паруса озарит восходящее солнце, а ржавую пакость, ничуть не похожую на корабли из детских грёз. Да и мы – совсем не те, кем мечтали стать. Даже я. Но откуда мне-ребёнку было знать, что живя по принципу «цель оправдывает средства», сам не замечаешь, что становишься машиной?.. День за днём, год за годом, выполняешь поставленные задачи на пределе возможного, и даже забываешь радоваться своим победам. Когда целеустремлённость – образ жизни, побеждать становится привычкой. А это очень плохая привычка. Из-за неё забываешь, что все мы смертны.