Япония эпохи Мэйдзи

ВВЕДЕНИЕ

Сборник литературно-страноведческих очерков англо-ирландско-американского журналиста, писателя, переводчика, литературоведа и востоковеда Лафкадио Хирна (Lafcadio Hearn; 1850–1904), известного в Японии под именем Коидзуми Якумо, включает очерки из книг «Мимолетные видения неведомой Японии» (Glimpses of Unfamiliar Japan), «Из глубин Востока: размышления и постижения в новой Японии» (Out of the East: Reveries and Studies in New Japan), «Кокоро: отблески и отголоски японской сокровенной жизни» (Kokoro: Hints and Echoes of Japanese Inner Life). Эти книги объединяет общая тематика — обычаи, традиции, верования и образ мышления японцев в эпоху Мэйдзи. Это лишь часть «японской» литературно-страноведческой прозы писателя, в которой отразилось его отношение ко многим проблемам Японии той эпохи: культурным, социальным, политическим, экономическим, религиозным.

Из названных сборников на русский язык был почти полностью переведен только сборник «Кокого: Hints and Echoes of Japanese Inner Life», изданный под названием «Кокоро: душа Японии» (Пг., 1918). В настоящее издание из него вошел очерк «Гений японской цивилизации» (в новом современном переводе).

Даже в наше время писателей, имевших возможность прожить в Японии долгие годы, совсем немного. Еще меньше тех, кто накопившиеся наблюдения и впечатления смог описать в форме, интересной широкому кругу читателей. Поэтому наблюдения, впечатления, размышления и выводы Лафкадио Хирна по-прежнему служат ценным источником информации для всех, кто интересуется культурой Страны восходящего солнца, обычаями, традициями и жизненными ценностями японцев.

Но какими же ветрами занесло Лафкадио Хирна в столь далекую от Европы Японию?

Лафкадио Хирн родился в Греции, на одном из островов Ионического архипелага (его имя образовано от названия родного острова: Лефкада — Λευκάδα, или Лефкас — Λεύκάς). Его матерью была гречанка, а отцом — ирландец, британский военный врач. Мальчик воспитывался на родине отца в Ирландии, и родным для него языком стал английский. В девятнадцать лет он переехал в США, где подвизался репортером — сначала в Цинциннати, потом в Новом Орлеане, куда перебрался в 1877 году. Его очаровала креольская экзотика. Он изучает местный язык — каджунский диалект французского, увлекается историей и топографией Нового Орлеана, исследует городские достопримечательности, интенсивно впитывает местную культуру, собирает все, что касается местных обычаев, ритуалов и верований. С этим материалом он выходит на национальную литературную арену: его очерки о креольской экзотике публикуют ведущие американские литературные журналы того времени — «Harper’s Weekly» и «Scribner’s Magazine», к нему приходит первая литературная известность.

Совершенно естественным для знатока креольской экзотики стал следующий этап жизни: более двух лет Хирн прожил на Мартинике, знакомясь с местной жизнью, изучая обряды вуду, сочиняя очерки и корреспонденции, занимаясь переводами и составляя книгу путевых заметок. Тогда же, во второй половине 1880-х годов, у него просыпается интерес к Востоку. Он начинает изучать буддизм и философию дзэн, увлекается средневековой китайской литературой, публикует несколько переработок старинных китайских историй о привидениях. Интересом к Востоку можно объяснить и новое предложение — отправиться корреспондентом в Японию.

В Японию Хирн приехал весной 1890 года и до конца своих дней жил в Стране восходящего солнца. Любой дом был для него чужим — так повелось с младенчества. Может быть, поэтому переезд из «неформальной» Америки в предельно ритуализированную Японию дался ему легко. Преподавая японцам английский, он одновременно и сам был студентом: изучал язык, впитывал обычаи и культуру, дух Японии. Он вжился в новую действительность, принял японское подданство, был принят в самурайскую семью, женился, взял японское имя — Коидзуми Якумо. Здесь и началась его подлинная литературная жизнь, которая довольно быстро принесла ему мировую славу.