Японские сказания о войнах и мятежах - страница 42

Военачальник услышал, что Ёсимицу согласился идти в крепость, призвал его и сказал:

— Не доводилось слышать, чтоб в старину или ныне военачальник или второй военачальник по зову врага шли к вражескому войску. Если захватят тебя Такэхира и Иэхира — сто раз, тысячу раз я пожалею об этом, а поделать ничего не смогу. Опозорюсь я на десять тысяч поколений, и на тысячу ри вокруг будут насмехаться надо мной! — так увещевал и стыдил он Ёсимицу. В крепость тот не поехал.

Такэхира вновь передал Ёсимицу: «Если вы сами не соблаговолите сюда пожаловать, пришлите подходящего посланца, чтобы подробно изложить ему мои соображения».

Ёсимицу стал решать, кого бы из своих воинов для этого выбрать. Воины все в один голос говорили: «Суэката справится лучше других!» Так что выбран был Суэката.

Суэката надел красную охотничью одежду-каригину, штаны-хакама без гербов, а из оружия взял только меч. Отворились ворота крепости, и внутрь впустили только его одного. Толпа воинов крепости стояла стеной по обе стороны дороги, а луков, больших и малых мечей было, что ветвей в лесу. Суэката приосанился, вошёл и взошёл в дом. Навстречу ему вышел Такэхира, обрадовавшийся приходу посланца. Суэката подошёл к нему поближе и сел. Иэхира же не появился. Такэхира сказал:

— Передайте господину из дворцовой стражи[137] нашу просьбу о помощи! — с этими словами он вынес ему множество золотого песка.

Суэката же сказал:

— Драгоценности крепости, что вы сегодня дарите, всё равно будут нашими, когда крепость падёт! — и подарок не принял.

Такэхира вынес из дальних покоев большую стрелу и спросил:

— Чья бы это могла быть стрела? Когда такая стрела прилетает в крепость, то всегда попадает в цель, а поражённый ею воин гибнет.

Суэката взглянул на неё и ответил:

— Это, пожалуй, моя!

Собрался он покидать крепость и сказал:

— Если собираетесь брать меня в заложники — берите сами, здесь и сейчас. Не хочу, чтоб меня хватали, когда я выйду, посреди толпы воинов.

Такэхира же сказал на это:

— Ив мыслях такого не держал! Желаю лишь, чтобы вы поскорее вернулись к своему войску и подробно обо всём рассказали! — с тем и отпустил его.

Как и раньше, Суэката с улыбкой шёл сквозь толпу воинов, держа руку на рукояти меча, и не подавал вида, что кругом враги, так и вышел из крепости. С этих пор его имя прославилось в мире.

Пока осаждали крепость, осень сменила зима. Стало холодно, все озябли, и каждый из них говорил с тоской: «Не сегодня-завтра придут метели, как в прошлом году. А выпадет снег — мы точно перемрём от холода. Жёны и дети наши — в земельной управе. Как же они все будут добираться в столицу?» — и со слезами на глазах писали письма родным: «Мы наверняка умрём, засыпанные снегом. Продайте эти вещи, купите еды и возвращайтесь в столицу!»

Они снимали доспехи, что были на них, и отсылали их и верховых лошадей в управу.

В крепости начался голод, и из ворот крепости выпустили женщин низкого звания и детей. Осаждающие войска расступились и пропустили их. В крепости видели это, обрадовались и выпустили ещё больше. Хидэтакэ сказал военачальнику:

— Всем низкородным женщинам и детям, что вышли, нужно отрубить головы!

Военачальник спросил, зачем это нужно. Хидэхира отвечал:

— Если убить их на виду тех, что в крепости — оставшиеся уже наружу не пойдут.

А значит, припасы у них быстрее выйдут. Снег пойдёт не днём, так к вечеру. Нужно делать всё, чтоб крепость взять пусть хоть на час раньше. А эти женщины с детьми — они ведь любимые жёны и дети. Пока они в крепости — не будет такого, чтоб мужья ели, а жён и детей морили голодом, так что голодать начнут все в одно время, и припасы у них закончатся быстрее!

Военачальник, услышав это, сказал:

— Верно говоришь! — и всех покинувших крепость убили на глазах у осаждённых. Те, увидев это, закрыли ворота, и из крепости больше никто не появлялся.

Фудзивара-но Сукэмити был особо близок военачальнику. Лет ему было всего тринадцать, и служил он в войске военачальника. Не расставались они ни ночью, ни днём. Посреди ночи военачальник разбудил Сукэмити и сказал: