Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - страница 10

По просьбе Акаси, Аминов познакомил его с офицерами шведского Генштаба — начальником отдела России капитаном Н.Д. Эдлундом (Nils David Edlund) и с лейтенантом К.А. Клингенстерна (Klas Axel Klingenstierna). Особенно полезным для Акаси оказалось знакомство с Эдлундом — 8 марта военный министр Швеции приказал ему отправиться наблюдателем в российскую действующую армию. Отъезд Эдлунда в Маньчжурию был намечен на 10 марта. Накануне его отъезда Акаси пригласил его на обед, во время которого изложил шведскому офицеру план создания осведомительской сети. Японец заявил, что одного человека из группы информаторов, которая поедет в Россию, он хотел бы направить в Москву (по пути предложив ему посетить Казань и Ярославль), второго — в Петербург, а «базой» третьего намерен определить какой-нибудь крупный населенный пункт Сибирской железнодорожной магистрали между Пензой и Самарой. Последнему агенту он предполагал поручить отслеживать движение воинских эшелонов из Центральной России на Дальний Восток: дату и точное время их прохождения, номера перевозимых военных частей, количество военнослужащих, боеприпасов, военного снаряжения и т.д. Интересовали Акаси и данные о ходе мобилизации в России, о числе раненых, вывозимых в Россию из Маньчжурии, их настроениях и политических предпочтениях. За содействие в добывании секретной информации и вербовке тайных осведомителей Акаси сулил Эдлунду солидное вознаграждение^>{18}. Эдлунд помогать согласился. В общем, получалось, что в сборе военной информации о России Акаси смог опереться на содействие шведского Генштаба. Вскоре началось и практическое формирование осведомительской сети по изложенной Акаси схеме.

Подобная сговорчивость шведов не в последнюю очередь объяснялась тем, что в местных военных кругах на Россию, которая в свое время отторгла у Швеции Финляндию, смотрели минимум как на опасного соседа, а нередко и как на потенциального противника. Естественно, что информация о состоянии российских вооруженных сил весьма интересовала Стокгольм. Соглашаясь помогать Японии добывать разведданные о российской армии, шведские военные надеялись и сами попутно их получать. Понятно, что подобные действия являлись прямым нарушением нейтралитета, который был официально объявлен Швецией в первые же дни дальневосточного конфликта.

Для Японии такое распределение ролей имело свой смысл — в конце концов, в случае провала обвинения в шпионаже могли бы быть выдвинуты против кого угодно, но только не в отношении японских офицеров. Кроме того, такая постановка дела весьма затрудняла перехват секретной корреспонденции контрразведкой противника. По всем этим причинам в общении со своей агентурой Акаси осознанно стремился действовать не прямо, а через надежных и нескомпрометированных в глазах властей посредников, включая уже известного нам Балога де Галатна.

Выехав из России, Акаси не забыл об этом венгерском инженере, за которым стояли вышеупомянутые агенты «Як» и Эксштейн. Он сразу же вызвал Балога в Берлин (переведя на его банковский счет 200 руб. в возмещение путевых издержек), имея в виду обсудить способы дальнейшего получения информации от агентов из России и оплаты их услуг в условиях начавшейся войны. Не застав Акаси в Берлине, Балог, по приглашению последнего, направился в Стокгольм (на эту его поездку Акаси истратил еще 100 руб.). Однако их встрече в шведской столице также не суждено было состояться — к моменту приезда Балога в Стокгольм в конце февраля 1904 г. японец уже укатил в Польшу. Оказавшись в одиночестве, венгр по собственному почину вступил в переговоры со ссыльными финскими оппозиционерами на предмет их более активного участия в планируемых Акаси подрывных и разведывательных операциях. Особый акцент он делал на перспективах расширения финской автономии, которые, по его словам, открывала начавшаяся война, а также на возможности получения финнами щедрой финансовой поддержки из Токио. Однако откровенность Балога вызвала обратную реакцию — финны, которые и без того не испытывали особого доверия к Балогу, решили, что его речи — не более, чем провокация и, таким образом, заподозрили его в связях с охранкой. В общем, переговоры венгра провалились — все его практические предложения оппозиционеры отвергли, а его репутация оказалась сильно подмочена.