Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - страница 16

В царствование Николая II права Великого княжества Финляндского, которое входило в состав Российской империи на условиях широкой автономии, начали урезаться. Курсу на ускоренную русификацию этой национальной окраины, взятому в 1899 г., оппозиционно настроенные финны противопоставили акции пассивного сопротивления — массовый отказ от военной службы, демонстративные групповые увольнения с работы, подачу коллективных прошений по разным поводам и т.п. Эти акции, однако, нисколько не обескуражили и не остановили финляндского генерал-губернатора и стоявший за ним официальный Петербург. Последовали репрессии. В 1903 г. финские оппозиционеры частью были высланы за пределы княжества, частью оказались вынуждены эмигрировать самостоятельно. Среди эмигрантов были уже известные нам Йонас Кастрен и Конни Циллиакус. Находясь в Швеции, Циллиакус выступил ярым сторонником единства противников самодержавия, полагая, что только опираясь на объединенные силы всего освободительного движения, Финляндия имеет шанс впервые в своей истории обрести суверенитет.

Установлению тесных контактов Циллиакуса с российской революционной эмиграцией помогли обстоятельства. К концу XIX в. «штабы» крупнейших российских революционных и лево-либеральных движений переместились из России в Западную Европу. Почти сразу вокруг них сложились и центры по печатанию противоправительственной литературы, предназначенной для отправки в Россию. На границе с Германией полиция изымала почти всю печатную продукцию, которую революционеры и сочувствовавшие им пытались нелегально ввезти на территорию империи. На очередь дня встал «скандинавский» маршрут — границу со Швецией можно было пересечь без серьезного досмотра, ну а между Финляндией и Россией она и вовсе была почти прозрачной. К тому же от Хельсинки до Петербурга было рукой подать. В такой ситуации в глазах российских революционеров необычайно возросли роль и значение деятелей финской оппозиции. Начались поиски контактов с ними, на которые сами финны с готовностью откликнулись.

Еще в августе 1900 г. по просьбе российских революционеров-эмигрантов они учредили «российский комитет», который не только переправлял в Россию подпольную литературу, но отчасти и сам ее печатал. Циллиакус, отвечавший в комитете именно за транспортировку нелегальных газет, брошюр и листовок, в декабре 1903 г. предпринял объезд западноевропейских центров русской эмиграции для упрочения связей и активизации деятельности комитета, который отныне стал именоваться «финляндским бюро прессы». В общем, описанная выше встреча Циллиакуса с Акаси в феврале 1904 г. в Стокгольме не была простой случайностью^>{30}.

Конрад Виктор Циллиакус родился в Хельсинки в 1855 г. в семье крупного чиновника. Он был вторым ребенком профессора права и вице-спикера финского Сената, высшего после русского генерал-губернатора органа управления Великим княжеством, который совмещал в себе функции кабинета министров и верховного суда. Поскольку семья имела немецкие корни, дома у Циллиакусов разговаривали по-немецки и по-шведски чаще, чем по-фински. Конни получил прекрасное образование. С детства помимо финского он свободно владел немецким и шведским языками, к которым впоследствии добавились французский и английский. Казалось, блестящая чиновная карьера ему обеспечена.

Однако, окончив юридический факультет Хельсинкского университета и проработав несколько лет помощником судьи, в 1889 г. 34-летний Циллиакус сменил профессию и превратился в журналиста. Последующие пять лет он проработал в США специальным корреспондентом одной из финских газет, а затем два года в том же качестве провел в Токио. В эти годы наряду с газетными репортажами он выступил как публицист, переводчик и писатель, автор путевых заметок, романов и публицистических очерков. В бытность в Японии, в которой он провел около двух лет, он перевел на шведский язык знаменитую японскую сказку «Урасима Таро», а вернувшись в 1896 г. на родину, также по-шведски опубликовал специальный «Обзор и исследование Японии». Отметив прогресс, достигнутый этой страной за последние десятилетия благодаря использованию западных технологий, он утверждал, что японские западные заимствования касались только материальной сферы. В стремлении Токио утвердиться на азиатском континенте Циллиакус усмотрел лишь его реакцию на колониальную политику мировых сверхдержав. Независимо от степени основательности этих наблюдений, в предвоенные годы Циллиакус был одним из немногих скандинавов, которые побывали и близко познакомились с Японией. В глазах современников и соратников он, несомненно, являлся настоящим экспертом по японским делам.