Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг. - страница 44
После Женевы взгляды умеренных финнов устремились еще «левее» — к российским социал-демократам-большевикам. И снова на первый план вышел Неовиус, поскольку именно через него, начиная с февраля 1905 г., шла конспиративная переписка ПК РСДРП со штаб-квартирой большевистской фракции в столице Швейцарии (прежние связи социал-демократов с финнами на почве нелегальной доставки в Россию революционной литературы к этому времени себя уже исчерпали). Большевики с готовностью откликнулись на призыв — надежда получить доступ к гигантской партии закордонного оружия перевесила их традиционное и демонстративное недоверие к либералам.
В конце июня 1905 г. в Скандинавии состоялась серия встреч большевиков с представителями умеренной финской оппозиции. Деятелей «пассивного сопротивления» представляли Неовиус (в Стокгольме) и один из руководителей конституционалистов, доцент Гельсингфорсского университета Адольф Тёрнгрен (Adolf Torngren) — в столице Финляндии; большевиков — член БТГ Н.Е. Буренин и руководитель боевой группы Л.Б. Красин. В своих позднейших воспоминаниях Буренин утверждал, будто Тёрнгрен тогда «помог нам наладить транспорт оружия»>{112}. Однако в действительности подобными возможностями «пассивисты» не располагали (как не появилось самостоятельного оружейного «транспорта» и у большевиков). Более того, финны сами искали тогда пути к вооружению, закупленному в Западной Европе Циллиакусом и компанией. Скорее всего, в ходе этих встреч было договорено, что большевики выступят посредниками в получении либералами оружия от «активистов» в обмен на информацию о перевозчике оружия.
Дальнейшие переговоры было решено вести уже с участием «самого» Ленина — с ведома большевистского лидера Буренин передал Тёрнгрену женевский адрес вождя, те списались и договорились о личной встрече. Поскольку в те же дни Тёрнгрен настойчиво искал прямого контакта с Циллиакусом, логично предположить, что эти два события были взаимосвязаны. Схема могла быть такой: получив от Циллиакуса информацию о транспорте, Тёрнгрен передает ее Ленину в обмен на свою долю оружия после прибытия винтовок в Финляндию, а большевики, опираясь на эти сведения, участвуют в приемке оружия на месте. Однако всем этим планам не суждено было сбыться.
В начале июля 1905 г. на авансцену вновь неожиданно вышел мятежный русский священник Гапон. 9 июля Буренин «мирно» угостился пивом «в одном из кабачков в Женеве» с Лениным и Гапоном, а на следующий день, уже с одним Гапоном, отправился в Лондон на встречу с Циллиакусом и Чайковским>{113}. Судя по бодрому тону воспоминаний Буренина, те в принципе согласились допустить большевиков к своему предприятию. Другими словами, путь к грузу «Джона Графтона» большевикам взялся проложить Гапон. Не удивительно, что уже 19 июля Ленин телеграммой отказал Тёрнгрену в ранее договоренной встрече>{114}, а Буренину предписал продолжить лондонские переговоры. В конце июля Буренин (на этот раз вместе с Тёрнгреном) снова явился в Лондон к Циллиакусу, и тот согласился на вхождение в ОБО большевиков>{115} и финских либералов, вероятно, полагая, что дополнительные силы делу вооруженного восстания в Петербурге не повредят. От Акаси возражений на такую комбинацию также не ожидалось. Правда, в Объединенную боевую организацию большевики были допущены на дискриминационных условиях. Судя по их дальнейшим практическим шагам, в деле приемки оружия им была отведена подсобная роль, причем о точном месте и времени прибытия груза они должны были узнать на месте от основных «приемщиков» — гапоновцев.
Каково же было разочарование большевистских боевиков, когда, отправившись в августе в Петербург, они обнаружили, что у Гапона «нет ничего в смысле организационном и техническом»>{116}, и принять оружие, таким образом, просто некому! Самостоятельно решив взять дело в свои руки, члены большевистского ЦК бросились за разъяснениями и информацией к Гапону, но священник на разговор с ними не явился. Состояться их встреча должна была в начале сентября в Финляндии, в имении Тёрнгрена, и это стало последним эпизодом взаимодействия большевиков с финскими оппозиционерами в деле «Джона Графтона» — сотрудничества, как видим, фактически не состоявшегося.