Ярче солнца - страница 3

В себя я прихожу уже не в подвале. В голове туман, перед глазами плывет. Не сразу удается понять, что я в больнице. Приходит медсестра, проверяет капельницу и говорит, что у меня был приступ.

Ладно, пусть так. Но все равно не понимаю. Приступы у меня были всегда. С трех лет. С тех пор как я впервые увидел свет Датч. Так почему я в больнице? Я никогда не лежал в больницах. Даже у врача ни разу не был. На мне длинная голубая сорочка, руки перевязаны. В одной торчит игла капельницы. Другая забинтована от локтя до запястья.

Рядом сидит Эрл. В воздухе, как слезоточивый газ, витает запах дешевого одеколона. Эрл в бешенстве, и его ярость колет мне кожу раскаленными иголками. Но все это внутри. Снаружи он улыбается. А его улыбка – вещь опасная. Он флиртует с медсестрой. Та смеется и опускает голову. Эрл гладит меня по руке шершавыми ладонями и называет Александром. Стискивает пальцы, как будто я, мать его, не знаю, что значит «Александр».

Глаза в пол. Рот на замок.

Первая осознанная мысль о сестре. На самом деле Ким мне не сестра, но однозначно лучшее, что есть в моей жизни. Точнее, кроме нее, у меня вообще ничего нет. И Эрл это знает.

- Ты сильно поранился, - говорит медсестра.

Я молчу. Только киваю.

- Меня зовут Джиллиан. – Она проверяет бинты и вдруг удивленно выпрямляется. – Господи! Почти зажило. Как это может… - Не договорив, она берет себя в руки и изображает спокойствие. – Поразительно. Держу пари, скоро тебя отпустят домой.

Я опять киваю и вздрагиваю, ощутив, как тянется ко мне ее сердце. Она хочет ребенка. Мальчика вроде меня. Милого, воспитанного, вежливого. Она понятия не имеет, какой я на самом деле. Грязный. Плохой. Отвратительный. Мне ее жаль.

- Готов вернуться домой, боец? – спрашивает Эрл и ерошит мне волосы.

Ерошит, блин, волосы! Как будто мне два года. Внутри разгорается жар. Обжигает кожу. Я стискиваю зубы и киваю, как послушный мелкий сучонок. Потому что я и есть послушный мелкий сучонок. Эрл так говорит. Мелкий сучонок. А я не возражаю.

Джиллиан смеется и смотрит на меня. Ее глаза сияют. Я отворачиваюсь. Пусть побережет такие взгляды для того, кто их заслуживает.

- К сожалению, придется, наверное, полежать еще пару дней, - говорит она. – Мы так и не выяснили, что вызывает приступы. Но обещаю: глазом моргнуть не успеешь, как окажешься дома.

Гнев Эрла возрастает на порядок.

- На тебе интересные отметинки, - продолжает Джиллиан.

Ей хочется посмотреть. Еще раз их увидеть. Изучить подробнее.

Я молчу. Не хочу ее подбадривать. Эрлу не нравится, когда люди замечают мои родимые пятна. Извивающиеся линии покрывают плечи и спину. В детстве они были совсем бледные, едва заметные. Но со временем становятся темнее. Недавно эти линии начали мне сниться. Как будто они что-то значат. Куда-то ведут. Может быть, во тьму.

- Таким уродился, - кивает Эрл, как будто знает наверняка.

- Ну что ж, пойду, скажу доктору, что он очнулся. – Улыбка Джиллиан невинная, как луч солнца на цветке.

Пока медсестра что-то пишет в истории болезни, в палату заходит мужик. Санитар. Забирает мусор, протирает поверхности в туалете и постоянно косится на Джиллиан. Я смотрю на него тяжелым взглядом. Потом смотрю на Джиллиан. И опять на него.

Его зовут Дональд. У него жирные каштановые волосы и толстенные очки. И через какое-то время он зарежет Джиллиан. Он хочет пригласить ее на свидание, потому что она хорошо к нему относится. К нему никто хорошо не относится. Она предложит ему остаться друзьями, и он взбесится. Назовет ее динамщицей. Шлюхой. Он долго ждал. Долго надеялся. Раз он не может ее получить, то никто не получит.

Я закрываю глаза. Безуспешно пытаюсь выбросить из головы разворачивающуюся перед мысленным взором сцену. А вижу я все это только потому, что в итоге Дональд отправится в ад. Я всегда вижу то, что ставит на людях адское клеймо. Знаю, какой именно страшный поступок станет отправной точкой, которая навсегда решит их судьбу. Мне известны имена всех, кого ожидает ад. С первой же встречи я понимаю, попадет человек туда или нет. Даже если он пока не согрешил.