Яркие огни, большой город - страница 23
Ты спрашиваешь Риттенхауза, нет ли особых указаний.
— Ничего конкретного,— отвечает он.
Вот он — твой шанс. Еще день работы — и ты справишься с французским материалом. Ты договорился бы с ребятами из производственного отдела, и они разрешили бы тебе задержать сдачу текста на несколько часов. Ты за полчаса разделался бы с заметкой о пингвинах, а затем все силы — на французскую статью. Alors! Vite, vite! Allons-y!>29
Через час с полярными исследователями покончено. Уже за полдень, и твоя жизненная энергия явно идет на убыль. Теперь, чтобы прийти в норму, требуется подзаправиться. А затем с новыми силами приняться за французов. Может, взять une baguette>30 с ветчиной и сыром бри, это приведет тебя в норму. Ты спрашиваешь, не хочет ли кто-нибудь перекусить. Меган дает деньги на крендель.
По дороге — как раз перед автоматом для охлаждения воды — наталкиваешься на Алекса Харди, уставившегося на аквамариновое стекло. Вот он поднимает глаза, вздрагивает, но, поняв, что это всего лишь ты, здоровается. Затем опять поворачивается к автомату и говорит:
— Я вот думаю: нельзя ли там держать рыб.
Алекс — почетный редактор отдела прозы, реликт первых лет существования журнала, человек, который называет его почтенных основателей юношескими прозвищами. Он начинал курьером, заслужил репутацию автора сатирических заметок о светской жизни Манхэттена, которые вдруг, по каким-то до сих пор неизвестным причинам, перестали печатать, и стал редактором. Он открыл и выпестовал нескольких писателей, на книгах которых ты рос, но уже много лет не делает никаких открытий, и его главная роль, видимо, состоит в том, чтобы служить символом Преемственности и Традиции. За все время твоей работы в журнале из его кабинета вышел лишь один материал. То ли он стал попивать, переживая творческий закат, то ли, наоборот, увлечение спиртным как раз и угробило его карьеру. Ты полагаешь, что причина и следствие в подобных случаях взаимосвязаны. По утрам он вдумчив и остроумен, хотя несколько несобран. После обеда он иногда забредает в отдел проверки, где предается щемящим душу воспоминаниям. Тебя он, кажется, любит, насколько он вообще способен кого-нибудь любить. К нескольким рассказам, которые ты предлагал в журнал, он прикреплял листочки с подробными замечаниями, критика была резкой, но в то же время вселяла надежды. К твоим произведениям он относился серьезно, хотя появление их у него на столе, пожалуй,— показатель того, что в отделе прозы их не принимают всерьез. Ты обожаешь этого человека. Другие считают, что его песенка спета, но ты строишь воздушные замки: вот ты начал писать и публиковаться под его руководством; забота, о тебе вновь делает его целеустремленным. Вы начинаете работать вместе, одной командой, новый вариант Фицджеральда и Перкинса>31. И вот уже он пестует новое поколение талантов — твоих учеников, а ты в своем творчестве переходишь из Начального периода в более Поздний.
— Прекрасная идея для нашего руководства,— говорит он.— Сиамские боевые рыбки в водоохладителе — неплохо, а?
Пытаешься ответить чем-нибудь остроумным, вроде «и рыбья чешуя уколола тебя»,— но ничего хорошего в голову не приходит.
— И куда ты сейчас направляешься?
— Обедать,— опрометчиво говоришь ты.
В прошлый раз, когда ты сказал Алексу, что идешь пообедать, обратно в редакцию ты добирался чуть ли не на карачках.
Он смотрит на часы:
— Неплохая мысль. Не возражаешь, если мы пообедаем вместе?
Пока ты придумываешь отговорку, уже поздно. Сказать, что тебя ждет приятель,— получится невежливо. Тебе не обязательно пить с Алексом наперегонки. И вообще пить не следует, хотя от одного стаканчика ты не помрешь. Глоток шипучки хорошо снимает головную боль. Ты только скажешь Алексу, что у тебя идет в печать большой материал, и он поймет. Ты сможешь воспользоваться его дружеским участием. Поговорить с ним по душам. Поведать о некоторых своих бедах. Впрочем, у Алекса и собственных проблем хватает.
— Ты никогда не думал получить диплом менеджера? — спрашивает он.
Он привел тебя в закусочную рядом с Седьмой авеню. Здесь накурено. Место это давно облюбовано репортерами из «Таймс» и прочими алкашами. Пепел его сигареты летит в тарелку. Мясо давно остыло, он к нему и не притронулся. Он уже предупредил тебя, что найти где-либо хороший бифштекс невозможно. Говядина совсем не та, что раньше. Бычкам силком впихивают корма и впрыскивают гормоны. Он пьет уже третий стакан водки с мартини. Ты пытаешься растянуть свой второй.