Ярость рвет цепи - страница 5

Тут, в этом подполье, находился один из энергетически-коммуникативных узлов ближайшего Улья. Не самый главный, но далеко не последний. Обслуживающий персонал появлялся здесь очень нечасто, потому как строился Улей на совесть. Стая могла беспрепятственно красть у безволосых тепло, воду, энергию и даже информацию, однако делала это строго дозировано. Наверху не должны ничего заподозрить.

Как бы там ни было, Убежище располагалось крайне удачно. Здесь не появлялись уличные отщепенцы, потому как коммуникации являлись собственностью Улья. Тот «аппендикс», в котором обитала Стая, не имел особого значения, о первоначальном же его назначении можно было только гадать. Возможно, это было нечто сродни бункеру или тайнику, задуманный архитекторами и забытый жильцами.

Он отсутствовал на всех официальных планах и схемах, что порождало в Стае самые различные слухи. Утверждали даже, что перед Переселением Волки пошли на сделку с безволосыми, чтобы те стерли «аппендикс» со всех чертежей. Это было весьма похоже на правду, потому как Старейшина давно подыскал для Стаи другое местечко, если дела пойдут совсем уж неважно. Местонахождение нового Убежища хранилось в строгом секрете – даже среди членов Совета.

Курт мчался среди толстых бетонных колонн, петлял и сворачивал, почти не задумываясь о маршруте и собственных действиях. Он изучил все это подполье еще щенком, когда мир безволосых казался особенно привлекательным. Но совсем недавно Волку стало мерещиться, как непомерная тяжесть давит на грудь, желает раздавить, смять беззащитную плоть. С ума сводила одна лишь попытка представить, сколько над головой находилось бетона и стали. Улей был необъятен.

Единственной возможностью избавиться от этого кошмара были вылазки на поверхность, – но только на время. Как всегда, время пробегало слишком быстро. Курт вновь и вновь принимался сожалеть, что так глупо им распорядился. Он возвращался в затхлое подполье, падал на койку, и, чтобы заглушить нараставшую боль, принимался мечтать. О думал о разных вещах, но, как правило, о том времени, когда они с Джейн покинут Стаю, чтобы поселиться где-то на поверхности, поближе к небу, солнцу и звездам… Сознание того, что этому никогда не суждено случиться, делало мечты еще слаще. Это был запретный плод, о котором никто не догадывался.

Хотя, с другой стороны, думать так было весьма самонадеянно.

Курт бежал по бетонному полу, перепрыгивал через трубы и пучки силовых кабелей. Его путь освещал ровный желтый свет, излучаемый лампами накаливания. Сенсоры заранее обнаруживали приближение твердого тела, после чего давали команду светильникам. Но, стоило Курту промчаться мимо, как лампы тут же выключались. Несколько метров полумрака, и другие сенсоры обнаруживали появление Волка.

Свет мчался вместе с ним, хотя Страйкер не нуждался даже в этом спутнике. Безволосые любили всякого рода удобства, не терпели темноты и легко могли заблудиться в собственных жилищах, ежели там вдруг отключат электричество. Курту было трудно представить, как они жили с таким обонянием, полагаясь только на зрение.

С другой стороны, у них была куча других преимуществ, о которых Волки могли только мечтать. Машины, обладавшие практически сверхъестественными возможностями, превосходные еда и питье, жилища, обставленные с роскошью и пафосом, мягкие безволосые самки… Наконец, они могли ходить где угодно, не прячась по душным подвалам!.. Они жили, будто короли, в своих недосягаемых Ульях.

Осознав всю низость собственных мыслей, молодой Волк невольно сбросил темп. Жизнь с каждой секундой выходила из тела сестры, а брат продолжал мечтать о своем запретном плоде. Даже эту вылазку, которая могла оказаться для Джейн последним шансом, Курт воспринимал как новую возможность коснуться этого плода.

Неопределенное будущее одновременно страшило и притягивало его. Он никогда не слыхал об участи тех Волков, которых в прошлом изгоняли из Стаи. Что, в общем-то, было неудивительно – из памяти изгнанников предварительно стирали всю информацию о местонахождении Убежища.

Страйкер никогда не решился бы уйти из Стаи. Тем не менее, нечто в нем страстно этого желало.