Ясень и яблоня. Книга 2: Чёрный камень Эрхины - страница 19

С тех пор дележом кабана занимался Торвард, а все остальные перечисляли свои подвиги только в порядке привычного развлечения. Эрхина относилась к мнимому слэтту благосклонно, часто посылала ему кубки, но только теперь не через Сэлу, и изредка обращалась к нему с приветливыми словами. Он отвечал так же немногословно, и Сэла, тайком наблюдавшая за этим, не знала, что подумать. Такая сдержанность Торварду была совсем не свойственна, и Сэла не понимала, о чем это говорит: о его равнодушии к Эрхине или наоборот.

Иной раз фрия приглашала его с собой, прогуливаясь по валам, на крутом склоне охотно опиралась на предложенную руку… Вся ее свита держалась в отдалении, и фрия никого не звала. Того единственного, кто находился при ней, вполне хватало. Она говорила много и оживленно, но о чем – никто не знал. Торвард выглядел спокойным, держался почтительно-бесстрастно, но никаких пылких излияний от него и не требовалось. Фрия знала, что своим вниманием доставляет ему несказанное блаженство, а какие-либо поползновения на большее с его стороны были бы дерзостью! И он, похоже, прекрасно это понимал. Такой ум и учтивость вполне возмещали его некрасивость, и вскоре фрия уже совсем не замечала его черных волос.

О самой Сэле Эрхина почти забыла и едва разговаривала с ней. Она больше не думала о Торварде конунге: ее мыслями завладел другой. Ее трогали и восхищали смелость и пылкость мужчины, который из-за любви к ней из сына конунга добровольно превратился в раба и переносил все лишения рабской жизни ради удовольствия раз в месяц мельком видеть ее. Для такого переворота требовалась отвага не меньшая, чем для всех подвигов Ниамора! Коль полюбил ее больше собственной жизни, больше собственной чести, и Эрхина невольно чувствовала признательность за такую жертвенную любовь. Но и сейчас, когда его жертва благосклонно принята, он молчит, не навязывается ей с признаниями, не наседает, требуя награды, не выпячивает свои подвиги… Он полностью признает ее право выбирать, и оттого Эрхина чувствовала все более сильное желание употребить свое почетное право в его пользу. Этот человек умеет ценить ее. А к тому же он молод, строен, украшен шрамами и ко всему прочему оказался более искусным воином, чем бывший военный вождь. Она хотела выбрать его. Сознание того, что он в ее власти, приятно грело ее самолюбие и заживляло тайную рану, которую нанес тот, другой… Другой, которого она уже забыла… или почти забыла… или твердо решила больше не вспоминать!

– Похоже, что твоему спасителю уготована редкая честь! – как-то заметила Сэле Даголин, когда однажды девушки вот так же сидели на опушке рощи, не нужные своей госпоже. – Ведь скоро – Праздник Цветов. И военного вождя у нас все нет. Но и не видно, чтобы фрия была к кому-то благосклонна. Так что, может быть…

– О чем ты?

– К Празднику Цветов должен быть избран Рогатый Бог. Господин Тьмы.

– Зачем?

– Господин Тьмы – это священный супруг Богини, – пояснила ей Дер Грейне. – А Богиня спускается в тело фрии. Избранный должен участвовать в обряде призывания луны. Обычно у нас это дело достается военному вождю, как самому доблестному из мужчин. А теперь у нас военного вождя нет. Но фрия имеет право выбирать, потому что через нее выбирает Богиня. И кого она выберет, тот будет ее мужем на весь предстоящий год. Старая фрия Эрхина выбирала Ниамора лет пятнадцать подряд.

– Только Коль не наш и в нем не возродился никто из наших древних героев! – вставила Даголин.

– В нем мог возродиться сам Харабана Старый, Всеотец! – возразила Сэла. – И не ты ли мне рассказывала, что в родах древних конунгов священный брак между братом-воином и сестрой-жрицей был частью служения Богу и Богине?

– Да, в древности так бывало, – подтвердила Дер Грейне. – Но в последние века не было таких случаев, чтобы мог быть избран потомок Харабаны. Ведь все его сыновья ушли с острова добывать себе земли, здесь осталась только его дочь Меддви, от которой и идет наш род. Но раз уж потомок Харабаны здесь есть, то я не знаю, кого можно ему предпочесть.

– В конце концов, он убил Ниамора, – сказала еще одна жрица, Торхильд. – А кто более достоин занять место военного вождя, как не тот, кто сумел одолеть предыдущего? В древние века выбирали именно так: устраивали состязание, и победитель становился вождем. И даже раб мог принять в нем участие, если боги благословляли его силой и удачей. Все происходящее сейчас уже происходило ранее. Что наверху, то и внизу.