Явление Сатаны. Записки провинциального сыщика - страница 11
Тут Пульхров озабоченно потер лоб:
– А дальше уже начинается непонятное, я затрудняюсь даже объяснить… Словом, как рассказала Зинка, из стены комнаты полезли самые настоящие черти! Они смотрели на нее, выли, визжали и тянули к ней руки со страшными когтями!
– Должно ее чем-то опоили, – предположил я.
– Нет, – быстро ответил помощник. – Она настаивала, что вина ей не наливали. А шампанское она не потребляет, потому что ее с него пучит.
– Ну, возможно, ей влили в рот что-то, пока она была в беспамятстве.
Пульхров пожал плечами:
– Кто знает… Скажу по совести, Зинка эта вовсе полоумная. Трясется вся, глаза что плошки круглые, то и дело на окошко оглядывается… А соседи их, я и к соседям на всякий случай заскочил, сказали, что она, Зинка, и раньше-то была как не в себе, блаженная. Такая может еще не то выдумать.
– А ежели она правду говорит? Коли она такой страх видала, не важно – наяву иль только в своем воображении замутненном, то сложно с ума не сойти.
– Ну, Иван Иванович, – от удивления Пульхров даже головой замотал, будто отгоняя наваждение. – Ну, Иван Иванович, и вы туда же! Какие бесы из стены? С каких это пор вы стали мистиком?
– Мистицизм тут вовсе ни при чем. Странно уж больно выходит! Люди все разные – купеческое семейство, девки гулящие, сын добропорядочного семейства. Но все умирают одинаково – в подвалах домов от разрыва сердца и со следами крайнего ужаса на лицах.
– Так их всех, верно, одним и тем же зельем опоили…
– Господин Розенплентер никаких ядов не сыскал. Ну, хорошо – положим, яд быстро разложился. Но для чего нужно было всех непременно в подвал тащить? И что, зелье это неведомое у всех один и тот же бред вызывает? Ведь сын-то младший платицинский лишь умом стал скорбен. А телесно – совершенно здоров!.. Впрочем, прошу простить, что перебил, продолжайте.
– Да. Так вот. Зинка припомнила, что Валерий Петрович, как началась эта чертовщина, стоял рядом, совершенно не обращая внимания на «бесов», и эдак внимательно на нее смотрел, словно шилом буравил! Она еще попыталась схватить его за руку и к нему за спину спрятаться, но он оттолкнул ее. Тут она опять бухнулась в обморок. Очнулась в полной темноте и тишине. Не растерявшись, решила бежать. Стала на ощупь искать выход. Наткнулась впотьмах на трупы подруг своих. Как наружу выбралась, говорит, уж не помнит. В себя пришла только уж когда к дому, где квартировалась, добежала. Не мешкая, она подхватилась и скоренько уехала в свою деревушку. Вот, собственно, все.
– И никто ее не искал? Или, может, господ этих она где видала?
– Нет, ваше высокоблагородие, никто ее не искал. А сама она с той поры и носу из избы не кажет. Так что никаких ниточек, что ведут к «москвичам», она нам не даст.
– Что ж, будем эти ниточки сами искать. Не впервой!
Для поиска братьев Поповых и Иванова я воспользовался тем же способом, что и Груздь – через извозчиков. Конечно, времени прошло не мало, но я рассчитывал, что в нашем маленьком городишке не часто случаются седоки с большим кофром, который не доверяют носить никому. Так и вышло – один возница быстро припомнил, что на днях возил таких седоков, что мы искали – двух тонких и одного толстого. И аккурат с большим ящиком, который они несли сами. Я полагал, что после случившегося «москвичи» направятся на железнодорожную станцию, либо пристань, чтобы поскорее покинуть город. Но извозчик удивил меня, сообщив, что они велели отвезти себя в номера на Хлебной площади.
– Верно, господин ротмистр, знаю я таковских, – с готовностью подтвердил хозяин трактира, когда я обрисовал ему личности разыскиваемых. – Но отчего вы говорите «останавливались»? Они и по сию пору у меня квартируют!
Час спустя под окнами предполагаемых преступников расположился быстроглазый точильщик. А чуть поодаль – легкая пролетка на рессорах. Извозчик, пожилой обстоятельный мужчина, целый день неспешно покуривал трубочку, не обращая внимания на потенциальных ездоков.
Наблюдателям удалось выяснить, что один из троих, Валерий, куда-то исчез – толстый Матвей Матвеевич и Владимир Петрович всюду показывались только вдвоем. С утра они отправились позавтракать. Потом по Набережной прошлись до собора, оттуда на пролетке (извозчик – городовой Симонов) отправились к торговым рядам. Недолго потолкавшись среди покупателей, они зашли в ювелирную лавку Аргунова. Но и там ничего не купили, лишь приценялись. Затем, пешком, неспешно, прошли по Тамбовской до заставы, свернули на Театральную к Хлебной площади, поднялись к себе в нумер, где и пробыли до вечера. Поужинав здесь же, в трактире, опять вернулись к себе и не выходили из комнаты до самого утра.