Юность Маркса - страница 39
Ему представили господина Пресборка.
— Карл, мой друг, — сказал юноше старик Виттенбах, — покажи путешественнику Porta Nigra. Эти Черные ворота, как ты знаешь, назывались раньше Марсовыми и защищали с севера римский город Трир.
Директор гимназии собирался повернуть к Главному рынку, где в воскресные утра прогуливалась добрая половина городского населения, но юстиции советник в учтивейших выражениях попросил его показать чужеземцу достопримечательности города.
Местный летописец сдался. Трир и его история составляли главный интерес в жизни старика. Виттенбах повел почтительно внимавшую ему компанию к Porta Nigra. Полуразрушенные башни, как две неровные скалы, соединялись массивным переходом, образующим двойные ворота.
Иоганн Пресборк не нашел в памятнике римского господства ничего особо привлекательного. Проводник Гёте посмотрел на него с состраданием и не удостоил ответа.
— Трир бесконечно стар, — сказал директор гимназии, демонстративно повернувшись к Марксам. — Существует легенда о том, что он старше Рима на целую тысячу лет. На знаменитом Красном доме, что около Дитрихштрассе, построенном в 1664 году, есть надпись, плод этой легенды. Карл, повтори надпись, ты отвечал ее мне на уроке зимой прошедшего года.
— «Ante Romam Treveris stetit annis mille trecentis, Perstet et aeterna расе fruatur. Amen!» — сказал Карл, морщась. Превращение прогулки в экзамен раздражило его. — «До Рима Трир стоял тысячу триста лет. Да существует он впредь и наслаждается вечным миром. Аминь!» — перевел он дяде, не знавшему латыни.
— Прекрасно сказано: «Да существует он впредь и наслаждается вечным миром», — повторил Виттенбах. — Два тысячелетия стоит город, созданный до нашей эры и названный Colonia Augusta Treverorum, — продолжал старик. — Ноги потомков касаются следов далеких предков. Два тысячелетия прошло и пройдет, мы умрем, а Трир все будет жить. Я говорил господину Гёте более сорока лет тому назад то же, что говорю вам сейчас. И вот нет господина Гёте, не будет меня, не станет даже маленького Карла, но века не сокрушат старой развалины Porta Nigra. Знаете ли вы, господин голландец, что в четвертом веке эта тихая обитель стала резиденцией римского императора и по роскоши не уступала Вечному городу? Кёльн был в три раза меньше Трира… Какие силы движут историю? Свидетелем каких событий станет еще наш вольный Рейн?.. Кто прославит старый Трир?.. — Виттенбах погрузился в раздумье.
— Неужели больше Кёльна? — продолжал удивляться Пресборк.
Генрих Маркс уже досадовал на себя, предвидя утомительное старческое многословие.
Трирский историк привел спутников к громоздким развалинам некогда огромных римских терм.
Цепкие травы и нежный шиповник проросли в груде камней.
Дядя Пресборк осторожно присел на плоский камень и решил противопоставить богатым летописям Трира исторические заслуги родного Нимвегена.
— Мы тоже не бедны старым хламом, — сказал он важно. — Родной город твоей матери, Карл, а моей сестры построен, говорят, Юлием Цезарем. Впрочем, я не охотник до старины и всякой ветоши. Деловой человек теперь едва успевает идти вровень со своим веком. Нас, голландских купцов, сейчас больше занимает вопрос о том, как скорее кончить споры с Бельгией. Пусть себе отделяется от нас, но покупает голландские товары.
Внезапно откуда-то на римские термы полил дождь.
Истые трирцы защитились зонтами и поспешили найти убежище под сводами античных бань. Не прошло и двух минут, как солнце скрылось и раздались раскаты грома. Заметались молнии, откуда-то налетел теплый ветер.
Стемнело.
— Виттенбах на этот раз угадал замыслы погоды, — рассмеялся Генрих Маркс.
Зонт вырвался из рук юстиции советника и вприпрыжку поскакал по лужам. Карл бросился спасать его. Вода струилась по камням, омывая потрескавшуюся мозаику. Деревья роняли свежие листья на старые плиты.
— Нам остается, подобно древним, совершить омовение: бассейны полны влаги, — продолжал юстиции советник, прилаживая непослушный зонт в углубление между камнями.
Небо продолжало окатывать знойную почву лютым потоком воды.