Юный дикарь - страница 23
— Ну, Франк, тебе, наверное, хочется, чтобы я спел еще несколько песен. Так сходи же к бочонку и принеси мне побольше рому, тогда я буду петь, сколько тебе угодно.
Я исполнил его просьбу. Мне хотелось позабавиться, как и в прошлую ночь. На этот раз Джаксон поступил весьма предусмотрительно. Он улегся в постель ранее, чем начать пить. Проглотив порядочную порцию рому, он спросил меня, какие мои любимые песни. Я сказал, что мне трудно ответить, так как я вообще никогда не слыхал пения.
— Напомни мне, что я пел прошлую ночь!
Я объяснил ему, насколько мог.
— Ага! Это все матросские песни; теперь я спою что-нибудь получше!
Подумав немного, он запел очень красивую, трогательную песню. Старик был пока еще трезв, но по мере того, как он пил, голос его становился все более хриплым, и, наконец, пьяница отказался продолжать и начал браниться. Потом он замолчал. Я думал, что мой компаньон спит, но вдруг услышал, как он бормочет что-то про себя. Я стал прислушиваться.
— Какое тебе дело до того, где я достал их? Вот они! Не желаете ли купить их, старый Мойша? — После небольшой паузы он продолжал. — Это бриллианты чистейшей воды, я это наверное знаю, не старайся меня надуть, старый жид! Как они попали ко мне? Это не твое дело! Вопрос только в том, желаешь ли ты дать за них настоящую цену? Не желаешь? Ну, хорошо, так прощай!
— Нет, я не вернусь, старый вор…
Затем последовало, несколько ругательств, и Джаксон умолк, но вскоре опять заговорил.
— Кто может доказать, что эти бриллианты принадлежали Генникеру?
Я привстал, услыхав имя моего отца, и, удерживая дыхание, ждал, что будет дальше.
— Нет, нет, — говорил Джаксон, — он умер, и тело его съедено рыбами. Мертвые не говорят! И она умерла, и капитан — все умерли, да, все! — Он тяжело вздохнул и умолк.
Начинало светать, и я мог разглядеть лежащую фигуру моего большого хозяина, но он больше не говорил и тяжело дышал. Когда солнце взошло, я поднялся с постели и взглянул на Джаксона. Он лежал на спине. На лбу его выступили крупные капли пота; руки были сжаты, Старик хотя спал, но по лицу его пробегали судорожные движения — видно было, что он сильно страдает. По временам спящий тяжело вздыхал; губы шевелились, но не произносили ни одного звука. Я заметил, что ром не весь был выпит. Около трети ковша оставалось нетронутой.
XI
Я вышел из хижины, сел на свое обычное место и погрузился в раздумье, вспоминая все, что слышал ночью. Джаксон говорил про какие-то бриллианты и сказал, что они принадлежали Генникеру, т. е., очевидно, моему отцу. Я знал из его же рассказов, что бриллианты имеют большую ценность, и, вспомнив о том, что под постелью его что-то спрятано, решил, что он, вероятно, неправильно себе их присвоил. Я вспомнил также все, что говорил Джаксон о смерти моих родителей и капитана, его минутное смущение и радость, когда он, наконец, дошел до конца своего рассказа. Подумав еще немного, я пришел к убеждению, что он говорил неправду, что тут была какая-то тайна, которую необходимо было разъяснить. Но как этого достичь? Было одно средство. Крепкий напиток развязывал ему язык. Я решил напаивать его допьяна и таким образом постепенно выведать истину. Вернувшись в хижину, я без особого труда разбудил Джаксона.
— Как вы чувствуете себя сегодня утром?
— Не очень то хорошо!
— Неужели? Однако, вы спели несколько хорошеньких песен!
— Помню, — сказал он, — но под конец я заснул!
— Да, вы не хотели больше петь и громко захрапели!
Джаксон встал. Я дал ему поесть. Целый день мы говорили о музыке, и я напевал мелодию, которая так понравилась мне ночью.
— Ты не дурно запомнил напев. У тебя должен быть хороший слух. Ты пробовал когда-нибудь петь?
— Нет! — ответил я.
— Попробуй теперь. Я спою тебе песню, а ты повтори ее за мной. Очень хорошо! — сказал он, когда я исполнил его желание. — Теперь попробуем объем твоего голоса!
Джаксон пропел гамму, и я повторил за ним.
— У тебя высокий голос — выше моего. Теперь я дам тебе первый урок.
Весь этот день мы занимались пением, но с перерывами, так как Джаксон не позволял мне, для начала, утомлять свой голос. С наступлением вечера, он попросил принести ему рому. Я взял три пустых бутылки, найденных в ящике, наполнил их жидкостью и принес ему Он заткнул их тряпочками и поставил около своей постели.