Юный техник, 2008 № 11 - страница 16
Час от часу не легче… Я поднялся с кровати. Ого-го!
Воздух стал как кисель! Я резко взмахнул рукой. Лучше бы я этого не делал! Руку обожгло, словно я окунул ее в кипяток! Я чуть не замахал ею снова от боли, но вовремя одумался.
Двигаясь осторожно и медленно, словно под водой, я все же дошел до двери и выглянул в коридор. Тень отбрасывала пожилая медсестра. Она держалась одной ладонью за дверную ручку, в другой блестел шприц, но самое смешное творилось у нее с ногами, точнее, — с одной ногой, правой. Она как раз занесла ее, чтобы сделать шаг. Так и стояла, не шевелясь, на одной ноге.
Не помогла мне ракушка — она просто поменяла меня с остальным миром местами. Теперь я стал более «скоростным». Наверное, сейчас я казался медсестре мелькающей тенью.
Стыдно признаться, но в голову мне полезли вдруг нехорошие мысли. Я представил себе, как легко мог бы ходить себе по магазинам и брать все, что захочу! Сладости любые, жвачку, чипсы… Да что там чипсы! Я мог взять компьютер самый навороченный, кучу любых дисков с играми и фильмами, хоть сто разных мобильников! Я даже мог набрать себе денег сколько угодно, стоит только зайти в любой банк. Никто же меня не заметит и остановить не сможет! Пока увидят, как что-то исчезло вдруг из-под носа — я уже за десять километров буду!
Вот какие глупости пришли мне в голову. Это все, наверное, из-за боевиков и бандитских сериалов. Надо будет телик смотреть поменьше, а то самому за свои мысли стыдно!
А вот в школе бы мои новые способности пригодились точно! Вот вызывают меня, например, к доске. Пока учительница еще только последнее слово произносит, я уже успею весь параграф выучить. А на контрольных списывать бы мог у любого отличника — ходи себе по классу и выбирай, у кого лучше почерк.
Но это тоже, конечно, глупость. Во-первых, я и сам не двоечник. А во-вторых, учителя вообще бы не замечали, что я в классе, и ставили бы мне сплошные пропуски. Разве что сидеть минут десять (моих минут, а для них, может, всего две секунды) не шелохнувшись… Но это ведь невозможно! Да и все равно, смысл какой? На две секунды появлюсь, а потом на глазах у всех стану «тенью». Вот переполоху-то будет!
Ничего хорошего от моей сверхбыстрой жизни ждать не приходилось. В общем, нечего было больше глупостями мозги засорять! Что медленным быть в быстром мире, что быстрым в медленном — как говорит папа, хрен редьки не слаще.
И я отломил четвертый отросток у ракушки.
Вместо кровати подо мной оказался мох, а вместо больничных стен вокруг — деревья. Воздух оказался обычным. Да и листья на березах шелестели, как полагается — с нормальной скоростью и звуком. Но даже это меня не сильно обрадовало. Я сел в этот дурацкий мох и заревел.
Лучше бы я эту ракушку вообще никогда не видел. И зачем ее папа привез с этого Севера? Лежала бы она в своем лесу…
Нет, все-таки есть во мне что-то такое… Шестое чувство, что ли, или, как ее там… интуиция? Слово «лес», которое я произнес мысленно, заставило эти мои мысли сначала свернуться, затем распрямиться, а потом и сложиться в вопросительное предложение: «А не тот ли это лес?» И что-то внутри меня подсказывало: «Тот!»
Вот тогда я и осмотрелся внимательно. И что березки невысокие и кривые — заметил, и белый мох под собой разглядел, и солнце… Да! Я ведь ночью сюда попал, а солнце, хоть и у самого горизонта, хоть и не ослепительно-ярко, но все же светило. Лес-то редкий был, да еще и на склоне небольшого холма рос, так что солнышком среди ночи я полюбоваться сумел. И тут я вспомнил, как папа рассказывал, что на Крайнем Севере, за Полярным кругом, солнце летом не садится круглые сутки. Так что я больше почти не сомневался, что оказался именно там, где папа нашел злосчастную ракушку. А когда увидел, что под холмом, между деревьев, поблескивает вода, а макушки у деревьев срезаны, словно ножом, окончательно это понял.
Стоило залезть на вершину холма и оглядеться. Но я от всех переживаний сильно устал и ноги мои отказывались совершать какие бы то ни было восхождения.
Оставалось одно: устроиться где-нибудь и постараться уснуть, чтобы утром все же забраться на эту гору. Нижние ветви одной старой елки раскидистым шатром опускались до самой земли. Я залез в этот шатер, как в палатку. Оказалось довольно уютно, лишь кололись иголки, обильно рассыпанные по земле. А вот дальше… До сих пор не уверен: приснилось мне то, что произошло дальше, или это все-таки был не сон?