Юный техник, 2015 № 04 - страница 15
Ни с того ни с сего прямо по курсу вспыхнул огромный костер. На этой насквозь промерзшей планете он был чужеродным, попросту немыслимым. И тем не менее пламя поднималось все выше, подкрашивая алым низкие фиолетовые тучи. Затем в промежутках между скалами показались раскаленные языки лавы. Покрываясь на ходу уродливой серой коркой, они медленно и страшно ползли к дороге. Ни дать ни взять — увидевшие добычу исполинские змеи! Корка то и дело лопалась, и из разломов выплескивалась огненная масса. Жар ощущался даже сквозь термозащиту скафандра и все нарастал, становясь нестерпимым.
Глеб сознавал, что чудовищная картина — всего лишь иллюзия. Но эта иллюзия из тех, которые напрочь заглушают голос рассудка.
Глеб резко затормозил, вывалился наружу и, чтобы не упасть, вжался спиной в огромное колесо вездехода. По шлему дробно стучали ледышки.
Огонь поутих, а вместе с ним схлынул жар. Но это была временная передышка, худшее впереди. Отголосок чужой жизни всегда давал о себе знать дольше…
Глеб поднял голову. Словно дожидаясь этого, в разрыве туч показалась Энио — единственная луна Грайи. Она была заметно больше земной, вся в темных крапинах и причудливых разводах.
В отличие от стылой планеты, ее спутник переживал период бурной вулканической активности. Каждая крапина представляла собой гору, готовую полыхнуть неукротимым огнем.
Глеб опустил глаза. Когда-то он мог подолгу разглядывать висящий над головой лунный диск, любоваться им, отыскивать изменения. Но теперь один его вид вызывал ноющую боль в груди. Месяц назад Энио забрала у него брата. Нет — больше чем брата. Они с Егором были клонами.
Тридцать лет назад генная инженерия переживала очередной бум. К тому времени стало окончательно ясно, что планеты, сходные с Землей, во всей Галактике можно пересчитать по пальцам. Приходилось осваивать чуждые миры, но справятся ли с этим обычные люди? Поначалу думали создавать приспособленных к местным условиям биоморфов, у которых человеческим оставался только мозг, однако, от этой идеи отказались, так как возникало слишком много этических проблем. Решили ограничиться выращиванием клонов с заданными свойствами. От своих «родителей» они отличались только большей физической силой, скоростью реакции, умением переносить перегрузки, повышенную или пониженную температуру и так далее. В общем, люди как люди. Почти.
Тем не менее, со временем и эту идею признали чересчур смелой. Ее противники утверждали, что в результате человечество разделится на две неравноценные половины, между ними обязательно возникнет конфликт, и последствия будут ужасными.
Разгорелись ожесточенные споры, но в конце концов консерваторы одержали верх. И все же некоторое количество клонов создать успели.
«Модифицированных людей» со школьных лет начинали готовить к делу, для которого они были предназначены. Этим занимались опытнейшие педагоги и добивались отличных результатов — клоны крайне редко сворачивали с начертанного пути. Само собой, Глеб с Егором еще пацанами грезили о покорении враждебных человеку миров. Они должны были стать мастерами на все руки, которым можно доверить самый трудный участок работы.
После окончания учебы братьев хотели разделить: клонов мало, а спрос на них огромен. Но они поставили условие: работаем в одной связке — или никак.
В первую свою звездную экспедицию братья отправились вдвоем. С тех пор их тандем считался образцовым.
Даже сложнейшие задания они выполняли четко и слаженно, а в критических ситуациях идеально подстраховывали друг друга. Казалось, силы каждого удваивает само сознание того, что они действуют не поодиночке, а в паре.
После «крещения космосом» давно возникшая между ними ментальная связь достигла максимума. Она была присуща практически всем клонам, но мало у кого набирала такую силу, как у Глеба с Егором.
То, в чем не могли разобраться ученые, для братьев было естественным, как глоток воздуха. Каждый из них постоянно ощущал, как чувствует себя другой. Обычно это ощущение оставалось на периферии сознания и не вызывало беспокойства, как не дают о себе знать здоровая рука или нога. Но в минуты опасности связь многократно усиливалась. Стоило кому-то одному попасть в беду — и второму передавались его боль, страх, отчаяние, побуждая спешить на выручку.