Юрг Иенач - страница 24

— Вон туда. Навеки, — с горечью проговорил испанец. — Считайте, что его вещи остались вам в наследство.

Говоря так, он костлявым пальцем указывал на темные кипарисы ближнего погоста. Затем отдал часовому какой-то приказ и повернулся к обоим спиной.

При такой строгой охране Иенач не видел больше способа проникнуть в крепость и предложил приятелю доехать до озера Комо, которое заманчиво блестело невдалеке. Вскоре они достигли многолюдного причала на его северной оконечности. Прохладой повеяло на них от голубой глади, над которой трепетали светлые паруса.

Бухта кишмя кишела судами, с которых как раз сгружали товар. Оливковое масло, вино, шелк-сырец и другие дары тучной Ломбардии навьючивались на мулов, накладывались на телеги для перевозки через горы. Оглушительный гомон, веселая толчея на площади перед каменным зданием постоялого двора напоминали ярмарочный торг.

Лавируя между корзин с налитыми персиками и душистыми сливами, мулы наконец достигли трактира. Под темными сводами ворот, стоя на коленях перед винным бочонком, хозяин цедил розоватый пенистый напиток нетерпеливым посетителям, не чаявшим поскорее утолить жажду. Заглянув в помещение трактира, Иенач убедился, что там, среди орущих людей и скулящих собак, вряд ли найдется прохладный уголок, и потому направился в сад, который представлял собой сплошь оплетенную виноградом большую беседку; волны озера омывали увитую зеленью лоз ограду и выщербленные лестницы причала.

Когда они проходили по сводчатой галерее мимо хозяина, окруженного толпой крестьян, которые тянулись к нему с пустыми кружками, тот хотел было в испуге пресечь намерение граубюнденца; но в эту минуту из сада появился паж, одетый на чужеземный манер, и с грациозным поклоном обратился к цюрихскому гостю на изысканном французском языке:

— Мой сиятельный повелитель, герцог Генрих Роган, остановился отдохнуть здесь по пути в Венецию. Увидев из сада, что в трактир прибыли двое священнослужителей-реформатов, он просит господ приезжих не стесняться его присутствием, если им предпочтительнее удалиться от сутолоки в сад.

Явно обрадованный счастливым стечением обстоятельств и оказанной ему честью, Вазер ответил тоже на французском — правильном, но несколько книжном — языке, что он и его друг просят милостивого разрешения лично поблагодарить его светлость за такую благосклонность.

Приятели последовали за красивым юношей в сад. Южная его оконечность террасой нависала над озером, сквозь изгородь, из лоз мерцали разноцветные шелковые наряды и доносился говор женских голосов вперемежку с детским лепетом. В бархатных креслах сидела бледная стройная дама, живостью речи и подвижностью черт выдавая беспокойный нрав, мешавший ей отдохнуть и набраться сил. Перед ней на каменном столе топталась и радостно взвизгивала двухлетняя девчушка, которую за обе ручки держала миловидная камеристка. Все это сопровождал грустный напев народной песни, которую, робко держась в стороне, наигрывал на мандолине подросток-итальянец.

Сам же герцог удалился в противоположный, безлюдный конец сада и сидел там один на низкой, омываемой волнами ограде, развернув на коленях географическую карту и переводя недоверчивый взгляд с ее начертаний на громоздившиеся перед ним горные кряжи.

Вазер приблизился к прибежищу герцога, с низким поклоном отрекомендовался сам, а затем представил своего приятеля. Роган остановил пристальный взгляд на граубюнденце, чей облик неотразимо притягивал к себе своей необузданной силой.

— По одежде я сразу узнал в вар евангелического священника, — с непритворным интересом обратился к нему герцог, — следовательно, вы не можете быть итальянцем, хотя мы и встретились в здешнем краю и хотя глаза у вас темные. Должно быть, вы уроженец Реции, благо она находится по соседству, а потому я попрошу вас растолковать мне расположение торных цепей, которые я пересек вчера, перевалив через Шплюген. Они и сейчас видны мне частично. Но в карте я ничего не разумею. Присядьте-ка рядом со мной.

Иенач впился жадным взглядом в превосходную военную карту и быстро освоился с ней. Он сжато и четко объяснил герцогу географическое положение своей родины и распутал клубок ее долин, расположив их по истокам рек, впадающих в три моря. Затем заговорил о многочисленных горных перевалах и, увлекшись, а также блеснув неожиданной осведомленностью, обрисовал их значение для военных действий.