Юрий Звенигородский. Великий князь Московский - страница 17

Исходя из решений съезда и последовавших за этим исторических событий, исследователи данного периода становления Московского княжества предполагают, что к Переяславльскому собранию могли (вероятно) иметь какое-то отношение киевский князь Владимир Ольгердович, князь черниговосеверский (а в 1374-м, возможно, носивший еще также титул князя брянского) Дмитрий Ольгердович, затем новый князь брянский Роман Михайлович, а также верховские правители княжеств Новосильского, Тарусского и Оболенского (их дружины примут участие в составе союзнических войск во время похода Москвы на Тверь). Все они были крайне заинтересованы в свободе от влияния и зависимости от Орды,

То, что град Переяславль у Плещеева озера в тот далекий год рождения князя-младенца Георгия имел отношение к имени князя Александра Невского, — также имело большое символическое значение и было крайне важно для того момента.

Кстати, старинный град находился неподалеку от Троицкого монастыря, что по дороге на север от Москвы. Настоятелю Троицы — игумену Сергию Радонежскому — не составило большого труда прибыть на общую встречу.

Крестив младенца, как мы помним, нареченного в честь дня святого Георгия Победоносца — Юрием, он совершил не совсем обычное действо. Связывание себя с мирскими обязательствами, скорее, было исключением из правил (крестный отец — тем более для будущего князя — обязанность для игумена немалая). Но данный факт засвидетельствован в исторических документах.

Не исключено, что рядом с Сергием в Переяславле мог находиться подвизавшийся в этот момент Троицкой обители инок Савва — будущий преподобный Савва Сторожевский, Звенигородский чудотворец. Не случайно же впоследствии его жизнь будет так крепко связана с судьбой Юрия Дмитриевича, когда тот станет удельным князем Звенигородским.

Ну и конечно, была на съезде великая княгиня Евдокия, подарившая мужу чудного младенца. Град Переяславль-Залесский был для нее почти родным. Она провела здесь многие годы своего детства, когда жила еще у своих родителей — князей Суздальских. Можно сказать, что это был для нее второй дом, где ей было тепло и уютно, легко и приятно.

Вот почему, находясь в положении роженицы, великая княгиня отправилась в северный город, нисколько не задумываясь о каких-либо проблемах. Кстати, известно, что и позднее, в 1380-х годах, она будет покровительствовать Переяславлю и много здесь строить.

И еще раз — об итогах съезда князей 1374 года.

В процессе переговоров и празднования в Переяславле князья сошлись на том, что пора объединить свои силы против Золотой Орды. Мысли такие и раньше приходили многим из них в голову. Но это были всего лишь идеи, желания и не более. Теперь, когда в Орде властвовала смута, а правители менялись ежегодно и даже чаще, было самое время собраться с силами и попробовать впервые за сто с лишним лет показать собственную отвагу.

Именно с 1374 года, с этого символического праздника рождения и крещения Юрия Дмитриевича в Переяславле, можно говорить о первых крепких нитях, связавших несколько русских княжеств воедино для борьбы с вековым ордынским игом. Была принята программа совместных действий, связанных с возможным прекращением выплаты дани Орде, а также с собиранием военных сил для совершения военного упреждающего удара по ордынскому войску, которое могло появиться в русских землях в связи с убиением посольства Сарайки в Нижнем Новгороде.

То была важнейшая веха в политической и военной истории Северо-Восточной Руси. Впервые в этом приняла участие и Литва, будучи заинтересована в защите от мамаевской части Орды, хотя и замыслившая возможность присоединения к себе Московских земель. В прямой зависимости от этого съезда и его идей, как мы уже говорили, был и произошедший военный поход 1374 года в Орду литовцев, отмеченный в летописях. Правда, почти в самый период работы съезда главного героя похода — князя Юрия Кориатовича «окормили» (то есть — отравили) его же соратники. Но это имело отношение не к переяславльским задумкам, а к политике Литвы.

Кстати, русским дружинам приходилось сражаться также и против своеобразного внутреннего врага — разбойников. И в первую очередь — против новгородской вольницы, так называемых ушкуев (или ушкуйников), которые были настолько сильны, что совершали набеги на города и полностью разоряли их. Например, в том же самом 1374 году, как писал историк С. М. Соловьев, «разбойники в 90 ушкуях пограбили Вятку; потом взяли Болгары и хотели зажечь город, но жители откупились, дав 300 рублей, после чего разбойники разделились: 50 ушкуев пошли вниз по Волге, к Сараю, а 40 — вверх… В 1375 году, в то время, когда великий князь Димитрий стоял под Тверью, новгородские разбойники на 70 ушкуях под начальством Прокопа и какого-то смольнянина явились под Костромою».