Юродивый Гавриил (Ургебадзе), преподобноисповедник - страница 6

— Мы уже хотели спустить собаку, ведь она могла тебя растерзать, о чем ты думал?!

Васико вышел за ворота и положил свою сумку у одного большого камня. Собирался сесть и отдохнуть, но внезапно услышал внизу странный шелест, посмотрел на землю и видит, у камня лежит змея. Тогда Васико беспрепятственно взял свою маленькую сумку и сказал:

— Наверно, здесь действительно нет мне места.

Отец Гавриил пошел в Светицховели.

Можно с уверенностью сказать, что его наполненная детской искренностью мольба к Пресвятой Богородице о келье и дозволении жить в монастыре Самтавро была услышана, но, по Божьему Провидению, ей суждено было сбыться позже.

Была уже ночь, когда Васико из Самтавро спустился в Светицховели. Ворота ограды были закрыты, и из–за застенчивости он прилег тут же, у ворот.

— Хотя я очень устал и хотел спать, из–за сильного холода никак не мог заснуть. Вдруг ко мне подошли несколько собак. Сначала я испугался и даже закрыл руками лицо, чтобы, если покусают, хоть лицо уберечь, но, увидев, что они не нападали и стояли мирно, я успокоился, понял, что это была Божья милость. Я прилег, собаки легли рядом, и, немного согревшись, я уснул.

Настоятель решил до рассвета выйти из монастыря по каким–то делам. От звука открывающейся тяжелой двери собаки разбежались, и Васико проснулся. Увидев лежащего на земле мальчика, священник громко позвал монастырских братьев, повернулся к Васико и сказал:

— Сын мой, ты спал здесь? С тобой все в порядке? Почему не позвал нас? Боже мой, как мне обрести спасение, когда ты, маленький, спал на улице, в холоде, а я — в теплой комнате.

Старый архимандрит был весьма огорчен, он немедленно привел Васико в теплую комнату монастыря, напоил горячим чаем и сердечно обласкал. Васико рассказал священнику свою историю и попросил оставить его в монастыре, но священник сказал:

— Оставлю на три дня, сынок, грейся и отдыхай, а на большее я не имею права. По приказу правительства, если мы примем несовершеннолетних, нас немедленно закроют. Лучше возвращайся домой.

Три дня оставался Васико в Светицховели. Священник дал ему немного денег, прижал к груди и отпустил.

Стояли тяжелые времена, с начала войны прошло пять–шесть месяцев. В пору испытаний Васико хотел вернуться домой, тосковал по своим, но все же этого не сделал. Он знал суровый характер своей матери и ее отношение к его выбору.

Из Светицховели Васико сначала направился в Шио–Мгвимский монастырь9, где его из–за создавшегося положения оставили на три дня, а затем отцы дали ему на дорогу немного еды, и он пошел в Зедазенский монастырь10.

В ту пору в Зедазенском монастыре жили несколько глубоких старцев и один переваливший за средние лета архимандрит11, который с большим усердием заботился о них. Зедазенские отцы весьма любезно приняли Васико и, подкупленные горячей верой юноши, по прошествии трех дней уже не отпустили его: вблизи монастыря, в укромном месте устроили они временное жилище и так, тайно, приютили его. Несколько недель прожил с ними Васико, но потом, из–за постоянного контроля со стороны чекистов, был вынужден уйти и оттуда. Зная об отношении матери к Васико, а также о его непоколебимом выборе, отцы посоветовали уйти в доселе неизвестный ему Бетанийский монастырь. Подробно объяснили дорогу, приготовили ему немного провизии и с молитвами благословили в путь.

Васико беспрепятственно дошел до Бетанийского монастыря12. Там отцы очень тепло приняли Васико, две недели продержали у себя, много утешали, но из–за приказа правительства больше оставить не смогли.

И до пострижения, и после пострижения, вплоть до смерти бетанийских отцов, отец Гавриил часто навещал их и оставался у них. Преподобный отец Иоанн (Майсурадзе) и преподобный отец Георгий–Иоанн (Мхеидзе), принявший после смерти преподобного отца Иоанна (Майсурадзе) великую схиму и в знак любви к своему духовному брату взявший имя Иоанн, навсегда стали любимыми наставниками отца Гавриила. А непосредственным духовным отцом отца Гавриила был преподобный Георгий–Иоанн (Мхеидзе).

Отец Гавриил так вспоминал их:

«Я даже между родными братьями не видел такой любви и сострадательности, какие были у отца Иоанна и отца Георгия