Юстиниан. Великий законодатель - страница 29

Именно во время первой войны Юстиниана с персами Велизарий создал свою замечательную дружину, которая принесла ему мировую славу и обеспечила место в небольшом пантеоне, где обитают Александр, Ганнибал и Цезарь. За четыре года Велизарий собрал и обучил корпус воинов, которым не было равных среди подобных формирований того времени. Солдаты этого корпуса постоянно упоминаются на страницах писаний Прокопия. Старшими в этом корпусе были специально отобранные начальники, отборные представители своей касты, которых Велизарий использовал для особо опасных и ответственных миссий. Эти люди должны были одинаково хорошо мыслить и действовать.

Единственным препятствием, мешающим безграничному восхищению этим учреждением, было его косвенное воздействие на власть. Этот корпус был слишком большой силой, чтобы можно было держать его в повиновении у частного лица. Такие формирования могут подчиняться только августейшей особе, облеченной императорским достоинством. Члены этого корпуса не были римскими солдатами. Это было частное подразделение, использовавшееся их благодетелем, который и платил им деньги за службу. Охранная гвардия не подчинялась ничьим приказам и слушалась только своего хозяина; и, хотя закон требовал от них принесения клятвы верности императору, никто не мог опираться на такие хрупкие гарантии. Многие из воинов дружины не были римскими гражданами в принятом тогда смысле этого слова. Многие из них были готами или гуннами. Но при зачислении в дружину учитывалось только одно качество — воинская доблесть.

Со всей определенностью из последующего течения событий становится ясно, что Юстиниан и его советники отчетливо сознавали опасность такого формирования. Однако возможная угроза еще не действительная, а новая военная система Велизария в то время оказалась слишком полезной, чтобы обсуждать ее второстепенные недостатки. До того как на сцене появился Велизарий, Юстиниан был вынужден опираться исключительно на переговоры и дипломатию в деле осуществления своей заветной мечты — восстановления единства и величия Рима, и мы уже видели, в какое положение ставило его это обстоятельство. Но теперь начал действовать новый фактор. Было весьма прагматично, или казалось прагматичным в тот момент, дать ходу событий толчок, который можно обеспечить только военной силой или ее обдуманной демонстрацией.

При тех обстоятельствах такая возможность была наиболее благоприятна для императора. Многие из его начинаний были основаны на вере в то, что он сможет довести их до конца. В особенности это касалось переговоров с королевством вандалов в Африке. Император всегда должен был трижды подумать, сможет ли он подкрепить свои слова реальными действиями. Если дипломатический спор зайдет в тупик, то сможет ли в такой ситуации император рассчитывать на покорение Африки или хотя бы довести до сознания вандалов необходимость пересмотреть их позицию? Могут ли люди, подобные Ситту или Боузу, восстановить военной силой величие Римской империи? Открытие Велизария решило эту проблему. Юстиниан верил, что этому человеку такая задача вполне по плечу.

Переговоры Юстиниана с вандалами были переменчивы и непредсказуемы. Правда, мир, заключенный императором Зеноном в 474 году с королем вандалов Гайзерихом, с тех пор ни разу не был нарушен. Сыновей и внуков Гайзериха не трогали ни властители старого Рима, ни владыки нового. Старый Рим рухнул, отныне в Италии правят готские короли. Новый Рим все последние годы был настроен вполне дружелюбно. Во всяком случае, монофизит Анастасий прекрасно уживался с арианским королем Тразамундом. Преемником Тразамунда, вступившим на престол в 523 году, во время правления Юстина, стал дружественно расположенный к Риму Хильдерик. По крови он был наполовину римлянином, так как приходился внуком императору Валентиниану III, но это была половина его родословной, а по второй ее половине он приходился внуком Гайзериху. На политику нового короля повлияли наполовину римский ум, а также пример Юстина. Он прекратил религиозные преследования в Африке, оказывал знаки расположения к Юстиниану, относясь к нему как к брату и другу.