Юзеф Пилсудский. Легенды и факты - страница 53

Резко критиковалась и церемония вручения жезла. «На Замковой площади, — писал один из противников Первого Маршала Польши, — при демонстративном отсутствии маршала Сейма и председателя Совета министров вручили маршальский жезл Юзефу Пилсудскому генерал и солдат. Не знаю, отдавали ли организаторы себе отчет в более глубоком значении способа, с которым было обставлено это вручение. Но апологеты писали ясно и восторженно, что это армия, минуя Сейм, присваивает Юзефу Пилсудскому звание маршала. Так вот, признание права объявить кого-то сегодня «Первым Маршалом» ведет к признанию впоследствии права объявить кого-то другого императором». Май 1926 года показал, что эти слова оказались пророческими, хотя голову выразителя интересов армии не украсила корона.

Обстоятельства присвоения Пилсудскому звания маршала представляли собой всего лишь один из сигналов, свидетельствующих о том, что гармоничные вначале отношения Начальника с Сеймом начали явно портиться. Связанное с этим разочарование очень быстро проявилось в частной, доверительной переписке. В направленном 21 августа 1919 года письме генералу Шептыцкому[100] Пилсудский писал: «Берегу сильнее всего армию, ее организации и ее использование от вмешательства в эти дела нынешнего Сейма, с его не установленным большинством, вытекающими отсюда интригами и мелкой борьбой партий, с их часто личными интересами». А ведь с момента, когда он появился на улице Вейской и заявил, что с этих пор Сейм «будет единственным хозяином своего отчего дома», прошло всего шесть месяцев.

С течением времени тон антипарламентских высказываний обострился. Ибо депутаты все активнее домогались власти над страной, тем самым значительно ограничивая сферу деятельности Начальника. Она дополнительно сократилась с момента, как он после окончания войны перестал выполнять функции верховного главнокомандующего.

Мирная стабилизация еще больше ускорила этот процесс. Смелее подняли голову противники, особенно эндек и, которые до этого терпели власть Начальника, считая, что их время еще не настало. «Если бы мы создали правительство, — писал в феврале 1920 года Роман Дмовский, — допустим, во главе со мной, мы бы Польшу могли погубить.

1) Не забывайте, что мы живем в революционную эпоху, которая какое-то время еще продлится. А мы не революционеры… 2) Нас ненавидят все революционные течения, которые против нас отмобилизовались бы сильнее и вели бы более яростную борьбу, чем против правительств, созданных Пилсудским…»

Однако по мере нормализации обстановки в стране компромисс, а вместе с ним и его выразитель становились ненужными. Атаки правых усиливались. Впрочем, не только в печатной и устной пропаганде, а прежде всего в Сейме, являющемся в то время основной политической ареной конкуренции. Конфликт, хотя его еще маскировали каноны учтивости и вежливости, стал секретом полишинеля. Каждый знал, что страх перед Пилсудским склонил недружески настроенное к нему большинство парламента к дальнейшему ограничению компетенций главы государства в принятой 17 марта 1921 года конституции[101]. И настоящей пощечиной Маршалу стала содержащаяся в основном законе оговорка, что президент не может осуществлять верховное командование во время войны.

В этих баталиях Пилсудский не только получал удары, но и наносил их сам. Это он вызвал в июне 1922 года правительственный кризис и сделал все, чтобы показать, что парламент в его нынешнем виде не в состоянии нести на своих плечах ответственность за судьбы государства. Для достижения этой цели он даже нарушил свой прежний принцип — не критиковать Сейм публично.

Во время одной из встреч, 12 июня, он бросил в лицо депутатам слова, тут же подхваченные поддерживающей его печатью: «Господа, вы стали двойственным существом, правительством и источником законов. Такое состояние ненормально и длится оно, к сожалению, слишком долго, но из этой двойственности должны вытекать и последствия. Пока эта двойственность существует, мы не придем к нормальному состоянию». Намек, что его может восстановить только усиление исполнительной власти, был сформулирован чересчур прозрачно.