Южный бунт. Восстание Черниговского пехотного полка - страница 8
Вообще вся деятельность Пестеля в тайном обществе протекала в двух сферах. С одной стороны – программа реформ, всевозможные планы вооруженных выступлений, наконец, идея цареубийства. Все это хорошо известно из документов следствия, в том числе и из собственноручных показаний самого Пестеля, а также из многочисленных мемуаров. С другой стороны – он реально занимался подготовкой военного переворота: добывал деньги для «общего дела», пытался добиться лояльности к себе своих непосредственных начальников. И об этой его деятельности, о людях, которые помогали ему, нам известно крайне мало.
Можно твердо сказать лишь одно: все годы существования тайных организаций «образ действий» Пестеля вызвал недоверие к нему со стороны его товарищей. Пестеля боялись. Впоследствии именно с ним было связано большинство самых серьезных споров в среде декабристов, приводивших чаще всего к расколу и реформированию структуры тайных обществ.
В начале 1817 года, буквально через несколько дней после принятия устава, Пестель был вынужден покинуть Петербург. Витгенштейн получил назначение командовать расквартированным в Прибалтике 1-м пехотным корпусом со штабом в Митаве. Естественно, что с собой он увозил своего любимого адъютанта. И практически сразу же после отъезда Пестеля Союз спасения распался. Идея создания боевой, сплоченной организации с единым лидером провалилась.
На руинах Союза спасения возникла вторая тайная организация, Союз благоденствия. В создании ее уставного документа, знаменитой «Зеленой книги», Пестель участия не принимал. Идея второго союза состояла, как известно, в постепенной «подготовке» общественного мнения к принятию новых законов. Союз благоденствия представлял собой широкую и действующую почти открыто общественную организацию.
Единого лидера у общества не было. Руководил обществом Коренной совет (Коренная управа, Коренная дума), в который входили учредители организации. Во главе этого органа стоял председатель, который, согласно «Зеленой Книге», переизбирался каждый месяц. Блюститель, секретарь общества менялся один раз в год.
Эти новые формы деятельности тайного союза Пестель признал далеко не сразу. И даже формально согласившись с «Зеленой книгой», в практической деятельности он по-прежнему руководствовался собственными представлениями о способах действия тайной организации.
К активной деятельности в тайном обществе он вернулся в 1818 году – когда, сопровождая назначенного главнокомандующим 2-й армией Витгенштейна, приехал в Тульчин, в армейский штаб. Именно там он создал Тульчинскую управу Союза. «Первый, водворивший преступный союз сей во 2-й армии в начале 1818-го года, – был Павел Пестель в год вступления графа Витгенштейна в начальствование 2-ю армиею, и у которого Пестель был адъютантом», – утверждал на следствии Николай Комаров, до 1821 года член этой управы.
Через год сопредседателем управы стал капитан Гвардейского генерального штаба Иван Бурцов, адъютант начальника армейского штаба Павла Киселева. «Я прежде полковника Бурцова (Бурцов стал полковником в 1822 году. – О.К.) находился в Тульчине и потому прежде его там действовал. По прибытии же Бурцова действовали мы вместе», – писал Пестель в показаниях[32].
В конце 1819 года, сопровождая Витгенштейна, Пестель приехал в Петербург. И практически сразу же после его приезда начались известные «петербургские совещания» 1820 года. В беседах со своими сподвижниками Пестель настоял на гласном обсуждении вопросов о будущем устройстве государства и судьбе царствующего монарха.
На следствии он будет утверждать, что эта дискуссия происходила на «собрании Коренной думы» – руководящего органа Союза благоденствия. И что «прения» завершились формальным голосованием: «Объявлено, что голоса собираться будут таким образом, чтобы каждой член говорил, чего он желает: монарха или президента; а подробности будут со временем определены. Каждый при сем объявлял причины своего выбора, а когда дело дошло до Тургенева, тогда он сказал по-французски: Le president – sans phrases; то есть: президент без дальних толков. В заключение приняли все единогласно республиканское правление. Во время прений один Глинка говорил в пользу монархического правления, предлагая императрицу Елисавету Алексеевну».