Южный поход - страница 40

Что касается политики, то тут все было несколько сложнее. Как раз в 1800 году в Бухарском эмирате сменился правитель. Вместо эмира Шахмурада, весьма достойного главы государства, известного своей скромностью и проведшего успешную судебную реформу, на трон сел его сын, эмир Хайдар. Он пока еще не показал себя ни с какой стороны, но как уверял Колесников, по большому счету, у Бухары нет сильных обид на Россию. Им выгодна торговля с нами, для ее расширения в недавнем прошлом они отправляли к императрице Екатерине большое посольство, принятое с великим почетом.

В Кокандском ханстве обстановка оказалась хуже. До 1798 года там правил Нарбута-бий, мудрый и умеренный государь. При нем ханство процветало и было на подъеме. Два года назад бий скончался и оставил престол своему сыну, Алиму. Тот, в противоположность своему довольно-таки миролюбивому отцу, считает, что процветание государства возможно только за счет экспансии. Он уже нацелился на окружающие Коканд города, планируя поглотить Ташкентское государство. С ним договориться будет гораздо сложнее.

Что касается Хивы, то тут купец имел вообще мало сведений. Последние годы он почти не торговал с хивинцами. Знал только, что сейчас царем там сидит некий Аваз-инак, в целом, довольно спокойный владыка. К России относится вполне благосклонно. Хиву, кстати, несколько лет назад посещал российский посланник майор Бланкеннагель.

— Ныне он проживает в Лифляндии, император пожаловал ему там имение, — сообщил Колесников. — Дослужился до генерал-майора, вышел в отставку. Он, если угодно, может многое рассказать про Хиву.

Хива лежала несколько в стороне от прямого пути в Афганистан, поэтому сведения о ней мы собирали меньше, чем о двух других узбекских державах.

Сейчас, едя по дороге в Москву вместе с Суворовым, я освежал в памяти эти сведения и обдумывал, как повернутся события, когда наш корпус подступит к границам этих государств.

В Новгороде мы не останавливались, а помчались дальше мимо Ильмень-озера. К полудню остановились перекусить на постоялом дворе в Крестьцах. Возле заведения стояла карета со сломанными колесами и это напомнило мне нашу встречу с Ольгой. Сердце снова защемило. А затем я увидел девушку, выходящую со двора вместе с отцом, графом Симоновым и замер на месте, как каменный истукан.

Я отвел глаза и собирался пройти мимо Ольги, предпочитая не заметить их, но ее проклятый отец, конечно же, заметил Суворова.

— Александр Васильевич, дорогой, вы тоже здесь? — закричал граф обрадовано. — Какими судьбами?

Мне пришлось остановиться и выдавить из себя приятную улыбку. Меньше всего на свете мне сейчас хотелось общаться с семейкой Симоновых.

Между тем, Ольга тоже заметила Суворова, его блестящую свиту и, в самом конце, меня. Лицо девушки нахмурилось, она сердито поджала губы. Впрочем, обратив лицо к Суворову и другим офицерам, она тут же мило улыбнулась, соблюдая правила приличия.

— Вы, кажется, снова сломали карету, милейший граф? — спросил Александр Васильевич. — Смотрите, господа, кого мы встретили! Моего старого боевого товарища и его очаровательную дочь!

Военные помощники полководца поздоровались с графом и его очаровательной дочерью, сыпя комплименты. Я тоже сухо поздоровался с ними, причем Ольга при виде меня вздернула носик и демонстративно отвернулась.

— Представьте себе, дорожные боги отчего-то невзлюбили нас и в который раз сломали наши колеса! — посетовал его сиятельство.

— Послушайте, милый мой, вы в Москву или еще дальше? — спросил Суворов. — Если к себе, в Оренбург, то извольте с нами. Я тоже еду туда.

— Да, мы тоже возвращаемся домой! — воскликнул Глеб Симонов. — Вы даже не представляете, как вы нас выручили, любезнейший Александр Васильевич!

— Единственно только должен вас предупредить, что я ужасно тороплюсь, — добавил Суворов. — И поэтому мчусь во всю прыть, не глядя по сторонам. Со мной ехать будет неудобно и тряско, сразу предостерегаю.

— Так это как раз кстати, — беззаботно ответил Симонов, глянув на Ольгу. — Дело в том, что мы тоже торопимся домой. На днях пришло известие, что мне нужно срочно подписать документы по усадьбе, иначе канцелярия губернатора отпишет большую часть моего недвижимого имущества в казну. Мы планировали остаться в столице все лето, но чиновники поставили пребольшую подножку! Поэтому, чем быстрее мы явимся пред светлые очи канцелярии, тем лучше.