За Байкалом и на Амуре. Путевые картины - страница 52

Главное богатство бурята заключается в большом количестве крупного и мелкого рогатого скота и в табунах лошадей. Украшение богатых женщин составляет маржан — коралл красного цвета, величиною с кедровый орех, а иногда и более, смотря по состоянию. Цена маржана зависит от величины и цвета, приблизительно от 75 р. до 150 р. за фунт, в котором заключается от 60 до 100 корольков. Одежда женщин, в праздничные дни, состоит из парчи ярких цветов, употребляемой у нас в церквах, а также и из шелковых материй; шапки их из бобров и соболей; на груди повешены русские серебряные монеты, в ушах серьги, унизанные в несколько рядов маржаном; на голове тоже украшения, сделанные из маржана, вроде диадемы; на руках большие серебряные браслеты; сапоги шелковые, вроде китайских, с толстыми подошвами. Девицы носят прическу, состоящую из множества косиц, убранных маржаном; замужние же носят только две косы, красиво лежащие по обе стороны груди и соединенные нитями из маржана и серебра. Одежда женщин мало отличается от одежды мужчин. Случается иногда видеть вдали едущую верхом женщину и никак нельзя распознать, мужчина это или женщина, пока не подъедет близко. Впрочем, отчасти, можно догадаться по головному убору, да и то не всегда.

Конечно, в менее состоятельном классе бурят, как и у всех народов вообще, серебряные украшения заменяются медными, парчовые и шелковые ткани — простыми дешевыми и вместо бобровых и собольих шапок женщины носят мерлущатые. Но как бы ни была бедна семья бурята, хотя бы она нищенствовала по улусам, а все-таки у каждой женщины сохраняется два-три зерна настоящих кораллов, для украшения в праздничный день своей прически. Китайцы ухитрились приготовлять из рису нечто похожее на маржан, и это дешевое украшение в большом количестве расходится по всей Монголии, достигая и до бурят.

Женщина в бурятской семье работает гораздо больше, чем мужчина. Утром она встанет первая, разведет в юрте огонь, заварит кирпичный чай и отправляется доить коров. Кончив это дело, бурятка возвращается в юрту, поить ребятишек чаем, и потом опять уходит, гнать скот на водопой. Муж в это время проснется, почешется, потянется и, лениво поднявшись с кошмы, пьет оставленный для него в котелке чай и покуривает свою трубочку; жена, возвратившись с водопоя, седлает ему коня, и бурят едет верхом, по делу или просто гуляет по знакомым улусам. Жена между тем прибирается в юрте, что-нибудь шьет, делает войлоки или выминает в мялке кожу. Муж возвращается после своей прогулки и жена расседлывает коня, а он себе посиживает у юрты или заваливается на кошму, с неизменной своей спутницей — трубкой. Женщины нередко нанимаются к русским жать хлеб или косить траву. Для своих же стад и табунов буряты сена не заготовляют, предоставляя им целую зиму перебиваться как и чем угодно. Скот, питающийся ветошью, в течение зимы исхудает, ребра его высунутся, движения сделаются медленны и слабы. — «Ничего, — думает бурят, — вот наступит весна, — поправится»; — и действительно, с наступлением весны, когда появится сочная, питательная зелень, скот в две-три недели откармливается и поправляется, как будто и не постился никогда.

Некоторые буряты уходят в город на заработки и нанимаются к русским плотниками и землекопами — других работ они не знают. Впрочем, в последнее время буряты начинают понимать выгодную сторону хлебопашества и мало-помалу принимаются, хотя и в незначительной степени, за этот благодарный труд.

Совершая свои молитвы, бурят становится на колени перед бурханами, складывает ладони рук и, поднимая их ко лбу, приговаривает какие-то слова. Более религиозные, кроме обыкновенной молитвы, еще устраивают около юрты вертящиеся от ветра столбики, исписанные разными молитвами. Некоторые от этого столбика проводят веревку в юрту и, подергивая ее, приводят в движение столбик: движение столбика вокруг своей оси, по понятиям бурята, заменяет его личные молитвы. Сколько раз повернется столбик, столько раз число молитв, уписанное на нем, зачтется в заслугу буряту.

— Дальджема! — кричит какой-нибудь старик своей вечной работнице-жене: — дай-ка мне добрую чашку араки.