За "базар" отвечу - страница 23

Особенно скандальным было последнее дело — сына помощника одного из вице-премьеров нашего правительства, который обвинялся в рэкете. На самом деле парень хотел получить обратно свои законные деньги. Но следственными работниками двигали непонятные причины, и они стали его «упаковывать» по полной программе Уголовного кодекса, приписывая ему одновременно и владение оружием, и наркотики, которые ему подбросили, и так далее.

«Скорее всего, — думал я, — это месть за то, что я направил жалобы на них в Генеральную прокуратуру».

Я тянул время. Вскоре приехал мой коллега. Я через дверь попросил его проверить документы и, главное — разрешение на обыск. Мой коллега проверил все и сказал, что документы у них в порядке. Только тогда я открыл дверь.

Вошли трое людей, двое в гражданском, один в форме сотрудника милиции, как я понял, наш участковый. Они сразу прошли на кухню и разложили свои бумаги для заполнения. Я попросил предъявить документы, зная хорошо, что у многих работников милиции удостоверения просрочены, так как не хватает «корочек». А удостоверение действительно лишь в течение одного года. У одного из них — работника Московского уголовного розыска — оказалось именно такое просроченное удостоверение. Я сразу возмутился:

— Как же вы ко мне пришли? Может быть, вы уже не работаете в уголовном розыске?

— Да нет, понимаете, у нас трудно с «корками»… — начал оправдываться оперативник и тут же достал из бокового кармана какой-то листочек бумаги с печатью, где было написано, что данное удостоверение является действительным и продленным на такой-то срок.

— Это не документ, — сказал я ему, — здесь нет вашей фотографии.

Но я понимал, что идти на прямой конфликт с людьми, которые будут производить обыск в моей квартире, нет никакого смысла.

— Ну что ж, разрешите приступить, — сказали оперативники.

Тогда я поинтересовался:

— Разрешите мне все же посмотреть санкцию прокурора.

Они развернули листок. В верхнем углу была резолюция «прокурор Хорошевского района», его подпись. Внизу было написано: «произвести обыск у адвоката такого-то, официального адвоката курганской преступной группировки».

«Да, — подумал я, — попал я в переплет! Интересно, каким это образом я стал адвокатом курганской преступной группировки?»

— А вы знаете, что мои клиенты относятся и к другим преступным группировкам? И если вы по каждой операции, направленной против какой-либо преступной группировки, будете приходить к адвокатам, тогда у меня обыски будут проходить каждый день, — сказал я оперативникам.

Они ничего на это не ответили, сказав только, что приступают к операции. Я спросил, что они собираются искать, может, я добровольно выдам нужное.

— Мы? — оторопело сказали они. — Мы собираемся искать оружие, предметы, относящиеся к преступной деятельности.

— Хорошо.

— Вы желаете выдать что-либо?

— Таких предметов у меня нет.

Но я прекрасно понимал, что если их у меня нет, то это еще не значит, что они не могут быть у меня найдены, потому что существуют приемы, когда работники милиции подкидывают эти предметы — оружие, наркотики и так далее. Поэтому я попросил присутствующих соседей, которые были вызваны в качестве понятых, внимательно следить за работниками милиции, чтобы те, в свою очередь, ничего не подложили.

Вероятно, у них подобные планы были, но, поскольку они увидели, что все тщательно контролируется со стороны присутствующих в квартире, они в открытую не решились ничего сделать.

Обыск проходил достаточно вяло. Я обратил внимание, что оперативников совершенно не интересует оружие, а у меня дома находилось два газовых пистолета, а также несколько кобур к ним. Я даже сказал им:

— Посмотрите, может быть, пистолет-то не газовый!

— Да нет, мы видим, что газовый, — отложив его в сторону, равнодушно сказал один из оперативников.

Больше всего их интересовали мои записные книжки, мой портативный компьютер с моим адвокатским досье, а главное, мобильный телефон. Книжки я им выдать отказался, поскольку они являются моими личными вещами, телефон они у меня взяли, а компьютер я успел поставить на замок.