За горным туманом - страница 12

— Сейчас тысяча пятьсот тринадцатый год.

— Ох, — еле выговорила Эдриен. Боже мой, боже мой, прокричала она внутри своего покачнувшегося разума. Затем сделала медленный, глубокий вдох и приказала себе начать эту тайну с начала, возможно, ее можно разгадать.

— А кто, собственно, вы?

— Для всех намерений и целей, я — твой отец, девушка. Это первая из многих вещей, которую ты всегда должна помнить.

Сдавленное рыдание временно отвлекло Эдриен от своих проблем. Бедная избитая Бесс. Эдриен не могла спокойно смотреть на страдающего человека, если могла чем-то помочь ему. Этот человек что-то хотел от нее, может быть, она сумеет выторговать что-нибудь взамен.

— Отпустите Бесс, — сказала она.

— Ты обещаешь быть мне верной в этом случае?

«У него змеиные глаза», — подумала Эдриен. — «Как у питона в зоопарке Сиэтла».

— Отпустите ее из замка. Дайте ей свободу, — уточнила она.

— Нет, миледи! — Выкрикнула Бесс, и животное по-дружески захихикало.

Его глаза стали задумчивыми, и он погладил Бесс по ноге.

— Думаю, Джанет Комин, ты много не понимаешь в этом мире. Освободи ее от меня, и ты приговоришь ее к смерти от голода, насилия или чего-то худшего. Освободи ее от моего «любовного внимания», и следующий мужчина может оказаться не таким заботливым. Твой собственный муж может не оказаться таким любящим.

Эдриен дрожала в ярости, но не могла оторвать взгляда от пухлой белой руки, которая выполняла ритмичные поглаживания. Источником страдания Бесс была та же рука, которая кормила ее. «Защищала» ее. Гнев перехватил горло Эдриен, она почти задохнулась.

— К счастью, он уже полагает, что ты безумна, так что ты можешь говорить что хочешь после сегодняшнего дня. Но сегодня, от рассвета и до сумерек, ты будешь клясться, что ты — Джанет Комин, родная дочь могучего Кровавого Комина, действительная невеста Сидхока Дугласа. Ты сможешь продержаться весь день, когда я скажу тебе…

— Но что с настоящей Джанет? — Она не смогла удержаться, чтобы не спросить.

Удар! Как он сумел ударить ее, не успела она мигнуть? Он сказал, нависая над ней и дрожа от ярости.

— В следующий раз, сука, я ударю тебя не по лицу, потому что его не закроешь платьем. Но есть способы нанести болезненный удар, который не оставил следа. Не провоцируй меня.

Эдриен тихо и послушно выслушивала все то, что он говорил ей. Его приказание было простым. Если она будет помалкивать и слушаться, то останется жить. Сон или не сон, его удары были болезненными, и она чувствовала, что смерть от его рук тоже будет болезненной.

Затем он рассказал ей о других вещах. Сотни деталей, которые, как он ожидал, она должна запомнить. Она сделала это с решимостью; это занятие временно отвлекло от сожалений по поводу ее очевидного безумия. Эдриен повторила каждую деталь, каждое имя, каждое воспоминание, которое ей не принадлежало. С заботливого наблюдения своего «отца», она могла предполагать, что многие воспоминания принадлежали женщине, место которой она собиралась занять.

И все время тихое заклинание звучало на заднем плане в ее мозгу. Этого не могло случиться. Это невозможно. Этого не могло случиться. И все же, на переднем плане, будучи реалисткой, она понимала, что слова «не может» и «невозможно» не имеют никакого значения, когда невозможное на самом деле случается.

Если она не проснется в ближайшем будущем от кошмарного и яркого сна, то она в Шотландии, сейчас 1513 год, и она, в самом деле, собирается замуж.

— Она такого же роста, как Джанет.

— Не многие имеют такой рост, как она.

— Ш-ш! Она — Джанет. Или он подаст наши головы на блюдах.

— Что случилось с Джанет? — Тихо спросила Эдриен. Она не удивилась, когда полдюжины служанок захлопнули рты и обратили целиком свое внимание то, чтобы одеть ее в полном молчании.

Эдриен закатила глаза. Если они не могут сказать ей ничего о Джанет, возможно, они скажут что-нибудь о ее женихе.

— Итак, кто этот мужчина, за которого я выхожу замуж? — Сидхок Дуглас. Что это за имя такое — Сидхок?

Служанки захихикали как стайка испуганных перепелок.

— На самом деле, миледи, мы слышали только слухи о нем. Эта помолвка была устроена самим королем Яковом.