За гранью дозволенного - страница 26

В конце концов мужчина приходит к единственной непреложной истине: как жена и сыновья Банистера, он слишком сильно ненавидит убийцу, больше, чем кого бы то ни было на свете. Он желает для него наказания и тем не менее, погружаясь в подробности того, что окружало выстрел, он не может по-настоящему винить его; может быть, окажись мужчина на месте убийцы, он поступил бы так же — отчаянно боролся бы, чтобы избежать полного унижения, инстинктивно сопротивлялся любому, способному разоблачить и погубить его. Может быть, он спустил бы курок. Но что бы это ни значило, он постарался бы остаться невредимым. Он не выше этих насильственных порывов, он достаточно хорошо это знает: когда-то в средней школе, во время перерыва на ленч, он один раз ударил парнишку-приятеля металлической джетсоновской коробкой для ленча — повалил его, заставил замолчать: после того, как мальчишка окликнул Чэда Тэгера, приятеля по игровой площадке, который по каким-то неясным причинам недолюбливал мужчину, и в шутку завопил:

— Чэд! Чэд! Он здесь!..

Даже если так, он не убил и не поранил серьёзно никого из своих друзей — но теперь он понимает всем сердцем: пассивный мужчина в угрожающей ситуации может вести себя опрометчиво, реальна эта ситуация или только воображаема. Разъезжая по городу, споря, посещая спортивные мероприятия — это происходит каждый день. Мужчина допускал, что убийца — вполне обыкновенный человек, женат, имеет детей, приличную работу, в общем, его уважают коллеги и знакомые, — и если бы он был им, зачастую заключал мужчина, покидая утиный пруд, он бы не потерял сон, размышляя о своём положении. Без сомнения, он вообще не позволил бы подобным мыслям проникнуть в своё сознание. И если временами мужчина останавливался прежде, чем отправиться к высохшему руслу реки, стоял неподвижно своей, жест, возможно символизирующий их союз. Мужчина резко заволновался, застучал пальцами по столу.

«Как ты можешь заботиться обо мне?» — хотелось завопить ему, но вместо этого удалось прошептать настойчиво:

— Как ты можешь любить меня? — Чем больше он старался закричать, тем тише становился голос. — Если бы ты знала, если бы ты знала всё, если бы ты знала.

Позже, прихлёбывая кофе с Джулией, он избегал смотреть ей в лицо; его взгляд сосредоточился на её чашке, пальцах, держащих ручку, на краю чашки, поднимающейся мимо её груди к губам, — улыбаясь, сам не понимая почему, он кивал и мягко говорил с ней:

— Спасибо, мне это было нужно — на вкус восхитительно.

После этого мужчина снова удалился в гараж:, чувствуя себя полностью истощённым и вялым — как зебра, которую видел на канале «Дискавери», бедняжка, завязнувшая в грязи.

— Чёрт…

Сидя за рабочим столом, резко упал вперёд, его веки были крепко сжаты, дыхание стало глубже, он искал связи между той частью себя, которая склонилась на колени рядом с телом Рональда Джерома Банистера, и другой частью, которая стояла на ярком дневном свете, наслаждаясь телевизором, играя с детьми, или пила кофе со своей женой. Но найти связь было трудно, в особенности когда зебра не шла у него из головы — бедное создание долгие часы пыталось освободиться, погружалось всё глубже и глубже и в конечном счёте соскальзывало вниз.

— Ты пошатнулся, — пробормотал он, отодвигаясь. — Ты пошатнулся…

Теперь, в тоннеле, мужчина нащупывал свои воспоминания, добавлял веток в костёр, быстро поджигал кору, раздувал угли. Глядя на пламя, возвращался в мыслях домой; он входит в гараж, видит самого себя бодрствующим за рабочим столом. Он знает, что рассеянно потянется за тюбиком клея для моделирования, прежде чем откроет глаза. Потом, словно игрок, обдумывающий ценность своих карт в покере, переберёт свои деревяшки, выбирая куски, которые ему нужны.

Вчера он построил моноплан, сегодня это будет бомбардировщик «Стелс» — за четыре дня он сделает «Сопвич кэмел», компактный, достаточно массивный биплан, используемый союзниками.

— За четыре дня, — говорит он себе, — ты закончишь свою последнюю модель, не сознавая этого.

Правда, его прошлое «я» не может его слышать, его прошлое «я» не чувствует грядущих потрясений: за сорок восемь часов постройки «Сопвич кэмел» Джулия, и Дэвид, и Моника уйдут из дома, отвергнут его, сидящего в одиночестве за рабочим столом.