За гранью тьмы [СИ] - страница 15

Дружат давно, с младшей школы — конечно, вызывая насмешки у старшеклассников. Таких, как они, одинаково не любят, считают неудачниками, с ленцой отвешивая унизительные подзатыльники.

А иногда загоняют к мусорным бакам и угрожают складным ножом.

Невольно сдвигаю брови, сжимая губы.

Прошел год, и старая собака Тео, вернувшаяся с Той стороны, все еще жива. Наблюдаю за коричневой Нитью ее жизни с завидной периодичностью. Истончается, слабо теплится, отведенное ей время неминуемо иссякает, не по редкой капле, а будто тонкой струйкой сочится.

Вмешиваться не планирую, достаточно и единожды нарушить порядки мироздания, облекая на себя гнев тех, чьи образы почти стерлись из моей памяти.

А я преступил неписанные законы дважды.

Избежавшие расплаты обидчики Тео ожидаемо отступили, позабыв свои дурные намерения. Лишь опасливо перешептывались в коридорах школы, когда она проходила мимо. Не заговорили с ней ни разу за прошедшее время, не дразнили и опускали взгляды, встречая на своем пути, заодно позабыв и о существовании ее непутевого друга.

Спасли себя тем самым, не подозревая, что вторая попытка поиздеваться над Тео закончилась бы так и не успев начаться.

Смерть не умеет шутить.

Тень хмурой усмешки скользит по губам, поднимаю взгляд и рассматриваю затылок Тео.

Длинные темные волосы лежат на плечах, взъерошенные пряди топорщатся на макушке. Треснутая пластиковая дужка перемотана черной изолентой — задаю в пустоту немой вопрос и мгновенно получаю ответ — пару дней назад с разбега уселась на позабытые в кресле очки, да так и не сподобилась попросить у отца денег на новую оправу.

Тут же ругаю себя, потому что неправильно узнавать ее так. Потому что обещал себе не смотреть сквозь зашторенные окна чужого дома, постучаться в дверь которого не хватает смелости.

Сижу за три ряда кресел позади и чуть в стороне. Вижу в приглушенном свете кинотеатра искрящиеся ожиданием глаза, Тео роется в рюкзаке и вытаскивает пакет высушенных картофельных пластинок. Название закуски звучит глупо, набор пустых свистящих звуков, но я наполняю их смыслом.

Узнаю яркую обертку, не пробуя содержимое шуршащего пакета на вкус — вглядываюсь в незнакомый мне предмет и черпаю образы от Тео, впитывая знания о ее мире по крупице.

Когда Гейл прикрывает рот рукой и смеется, его подруга с оглушительным хлопком раскрывает пакет. Вдвоем пригибаются, плечи их весело трясутся, а я вдруг осознаю, что, кажется, нашел Ключ.

Смыслы и формулы все это время были прямо перед глазами, а я не мог их заметить, точно глупец, слишком долго смотрящий на яркое летнее солнце.

Легкое сожаление горьковатым привкусом оседает на языке.

Воздушный пузырь всплывает на темной поверхности озера, на дне которого покоится мое прошлое — и лопается, награждая непрошеным знанием.

Когда-то я ориентировался в стремительном водовороте людской жизни будто сам был человеком.

Подражал существу, век которого короток и быстротечен, но полон… чего?

Жизни, вероятно.

Гейл сует в рот картофельные чипсы и чуть подталкивает Тео локтем в бок. Смеются, озираясь по сторонам. Никто не делает им замечания, и это веселит их еще сильнее.

Прогуливают занятия, конечно, воодушевленные собственной смелостью, будто совершают настоящее преступление.

Чуть подрагивают губы, растягиваясь в чуждой мне улыбке.

Приятное тепло касается середины грудной клетки, разливается неторопливо, заставляя сделать глубокий вдох. Не понимаю себя, оставляя все попытки.

Медленно гаснут светильники, и на несколько секунд воцаряется темнота, нарушаемая отчетливым шуршанием пакета с чипсами.

На экране начинается реклама — значение и образы черпаю от Тео почти непроизвольно.

Свет освещает ее лицо, скользит по коже, игрой теней красуется на ровных худых щеках — и не могу отвести взгляд.

В чертах ее нет изящества или утонченности, идеальных линий и безукоризненной красоты.

Тео… обыкновенна.

Я мог бы найти недостатки в изгибах ее губ или форме носа, во взлохмаченной небрежной прическе и в цвете глубоко посаженных глаз, но даже не пытаюсь.

Волшебство эмоций, которые греют изнутри, когда я смотрю на Тео, завораживают. Желаю отвести взгляд и не могу — окаменевший, упиваюсь жаром, скользящим по венам, вынуждающим мое сердце биться.