За гранью тьмы [СИ] - страница 19

Крик врезается в уши, заставляя вскинуть голову. Тревога крепнет, прорастает в самую глубину, царапает, скребет изнутри крысой.

Медлю, вглядываясь в пламя Пути, озаряющее темноту. В горле становится сухо, сглатываю — и наконец испытываю что-то, схожее с удивлением.

Удивляюсь своей неуверенности, которая сковывает тело. Удивляюсь самому телу: настолько человеческому, наполненному эмоциями и чувствами, что кажусь себе пленником, запертым в чужой оболочке.

Крик звучит снова, на одной ноте, замыкая временной круг. Зов вне прошлого и настоящего не менее сильный, чем тот, что терзает меня, когда приходит время собирать урожай Нитей.

Словно очнувшись тянусь вперед, ожидая вспышку света под веками.

Оттенки черного сменяют друг друга, разница невелика — теряюсь на мгновение, не различая перехода. Нет ожидаемого света, а потому замираю, вслушиваясь в собственные ощущения.

Под ногами твердый пол, делаю шаг, и толстый ковер приятно пружинит под подошвой. Останавливаюсь, в краткие мгновения оценивая небольшую, утопленную в ночной тиши комнату. Тусклый свет уличного фонаря проникает сквозь грязноватое стекло, едва освещая маленькое пространство.

Не чувствую и толики чуждой враждебности или агрессии. Ничего, кроме беспокойства, плотно повисшего в теплом воздухе.

Не понимаю.

Вокруг никого, кого я мог бы посчитать… опасным.

Не для себя — для Тео.

Обвожу ровным взглядом квадратное помещение, угадывая в тенях нехитрое убранство комнаты. Большой шкаф для одежды грузно нависает у самого входа; письменный стол, заваленный тетрадями и бумагами, притулился близ не зашторенного окна. Закрытый ноутбук слабо мерцает синим, рядом — забытая на столе кружка. Стул на колесиках задвинут под столешницу, на спинке грудой свалены вещи.

Правее — книжные полки, вперемешку заставленные переплетами разных размеров.

Ничего, что могло бы объяснить причины моего здесь появления.

Делаю еще один шаг — и осекаю себя.

Слышу частое слабое дыхание. Смотрю вперед, разглядывая скорчившуюся на кровати девушку. Тео спит, но сон ее беспокоен.

На ней футболка и короткие шорты, между ног зажато смятое одеяло, комковатая подушка отброшена в сторону. Влажный от пота темный локон прилип к виску, под прикрытыми веками двигаются и подрагивают глаза.

Светлая футболка задралась почти до неровно вздымающейся груди, живот впалый, опускается в такт тихому дыханию.

Разглядываю бледную кожу недопустимо долго. Знаю — она гладкая и теплая, и запах ее такой же, как у серебристой Нити. Запах ванили и мороженого.

С усилием одергиваю себя, заставляю вести взглядом выше, минуя острые ключицы, по линии напряженной шеи до самой мочки уха. Темная прядка закрывает ушную раковину — нестерпимо хочется коснуться ее, отвести в сторону, очертить подушечкой пальца нежные изгибы, вверх по виску, а затем пятерней зарыться в мягкие волосы.

Прикрываю веки на выдохе.

Легче не становится. Это похоже на толщу воды, на погружение в океан, не имеющий дна.

Я должен вернуться. В пустоту, в тишину, в безвременье — туда, где мое место.

Ничто не удерживает меня здесь, я не вижу и малейшей опасности рядом с Тео. Не понимаю природу все еще эхом звучащего в голове крика. Я должен уйти, но не могу заставить себя двинуться с места.

Оковы, которые не сбросить. Не поддается понимаю мое притяжение, не могу объяснить себе свое здесь нахождение. Не ищу даже.

А иначе, наверняка, нашел бы, не будь это так страшно.

И снова сухость во рту; морщусь, с неудовольствием сглатывая вязкую слюну. Я не узнаю себя, свою нерешительность. Свои чувства.

Не помню, когда вообще ощущал что-то подобное.

И точно злая насмешка — ветры неизведанных пространств закидывают меня в прошлое. В доли секунд в помутненном сознании как ярчайшая вспышка сверкает — белоснежное озарение, прокатившееся по коже дрожью.

Иллюзия времени терзает, непозволительно путаюсь в пространстве, малой частью сознания все еще оставаясь в комнате, воспаряю над покрытым темной дымкой прошлым.

Зрительный образ обретает плоть, вторгается в разум, отметает все настоящее. Видения насаждаются, наслаиваются, я погружаюсь в бесконечный хоровод ярких картинок за пределами мыслимого.