За гранью возможного - страница 11

— Как тебе нравится, Карл, брехня фашистская? — обратился Рабцевич к Линке. — Выходит, они на фронт гнали состав с ранеными…

Линке, прочитав, усмехнулся:

— А чего тут удивляться, фашисты еще ни разу не говорили правду!

Был поздний осенний вечер. В штабной землянке шло совещание. В помещении было всего трое — Рабцевич, Линке и Змушко. На столе стояла коптилка. Рыжевато-коричневое с черной бахромой пламя отбрасывало на бревенчатые стены колеблющиеся, ломаные тени.

Змушко доложил добытые разведданные. Пикунов и Игнатов подобрали среди местного населения надежных людей, которые не только информируют о всех передвижениях противника, но и отправляются в качестве проводников на диверсии, потом устанавливают размеры нанесенного фашистам урона. Змушко побывал в родных местах, рассказал о земляках, готовых помогать отряду.

— Спасибо за информацию, — сказал Рабцевич, когда начальник разведки закончил доклад.

Командир достал топографическую карту, расстелил на столе.

— Вот зона действия нашего отряда: Осиповичи, Бобруйск, Жлобин. В каждом из этих городов крупный железнодорожный узел. Вот сюда теперь и должно быть нацелено наше внимание. Твоя задача — помочь группам установить связь с патриотами на этих узлах. Потом займешься Калинковичами. Ясно?

Змушко кивнул.

— Еще раз прошу тебя, предупреди командиров групп, всех, кто работает со связными: быть как можно осторожней.

То, как важна конспирация в работе со связными, Рабцевич хорошо познал на собственном опыте. Еще с гражданской он помнил, что бывает, когда оккупанты пронюхивают о связях с партизанами.

Зимой восемнадцатого года белопольский генерал Довбор-Мусницкий поднял мятеж. Его корпус легионеров, созданный еще Временным правительством, занял Могилевскую губернию. Последовали грабежи, насилия… Рабцевич вместе с Кириллом Орловским и Константином Русановым организовали партизанский отряд, чтобы бороться с белополяками. Бойцом отряда был и брат Александра Марковича — Михаил.

Оккупанты проведали, что в партизанском отряде, который встал на их пути, словно кость в горле, воюют два брата Рабцевича. Белополяки схватили их отца и бросили в бобруйскую тюрьму. Они требовали выдачи сыновей. Марк Евстафьевич мужественно перенес жестокие пытки. Но после тюремных застенков так и не поднялся…

— Товарищ Игорь, — сказал Змушко, — я уже говорил вам, что на конспирацию всегда обращаю особое внимание.

— Да, да, знаю. И все-таки…

С полянки послышалась песня. Рабцевич вышел из-за стола, открыл тяжелую бревенчатую дверь. В землянку потянуло дымком.

— Хо… картошку пекут! — радостно потирая руки, воскликнул Линке. — Сейчас полакомимся!

Вышли из землянки. Бойцы у костров приглашали:

— Товарищи, к нам идите!..

У Рабцевича, Линке, Змушко, на заботливо постланном возле ближнего костра лапнике, появились дымящиеся картошины.

— А что же петь перестали? — спросил Рабцевич. — Не годится так. — Он поискал глазами Храпова. — Запевай, Сергей, мы поможем, только вот с угощением разделаемся.

Храпов тихо запел. Голос у него был сочный, чистый. Пел он свободно, без напряжения, как поет только одаренный человек. Что там печеная картошка, все забыли про нее. Даже деревья, плотно обступившие полянку, казалось, замерли. Волшебно звучал в ночи голос. Тихо потрескивали сучья в костре, но эти звуки не мешали песне, вплетались в слова, придавая им особую романтичность.

Рано утром Змушко ушел вместе с группой Пикунова. Он решил начать штурм железнодорожных узлов с Осиповичей. Однако проникнуть туда оказалось нелегко. Сильно укрепили фашисты Осиповичи. Все подступы были закрыты. Змушко, Пикунов и его заместитель Шевчук решили хитростью взломать фашистский заслон. Стали искать надежных людей близ города. Установили связь с Константином Яковлевичем Берсеневым — учителем из деревни Корытное. Он, в свою очередь, — со своими знакомыми, живущими под Осиповичами, а после и в самом городе. Так постепенно, шаг за шагом, они пробирались к намеченной цели. Несколько дней ушло на поиски, и наконец вышли на электромонтера железнодорожной электроподстанции Федора Андреевича Крыловича.