За гранью времени. Курская дуга - страница 15

Обратно на фронт Везденецкий поехал уже с большим комфортом. Без мешка на голове. Серов после приказа Сталина: "Везденецкого охранять ценой собственной жизни" сделался особенно мрачным. Непонятно, почему. Может потому, что Сталин поставил жизнь заблудыша из 2054 года выше жизни самого замминистра МВД?

— И кто там был? — любопытствовал Митя. — Ну не молчи как рыба! Кто-то из Ставки, да?

Честно, очень хотелось рассказать, что это был сам Сталин. Козырнуть знакомством, так сказать. Даже не просто знакомством, а личным покровительством вождя. Но в такие моменты надо уметь держать язык за зубами.

— Нет. Меня просто допросили по особой схеме, — соврал Везденецкий. — И убедились, что я действительно из спецгруппы Дон 100. Вот и всё.

— Ну вот, не врал значит, — Митя радостно улыбнулся. — А ты, Сенька, болтал почем зря. Шпион, шпион, — передразнил Митя.

— Помолчи, а? — с раздражением отозвался Сеня.

— Сержант, — Везденецкий обратился к Сене. — Верни что забрал.

— Ты о чем?

— Я могу и силой….

— Ладно, ладно, — Сеня достал из кармана ХКМ и протянул его Везденецкому. — Не горячись. Ну, откуда я знать мог, что ты не шпион? Разведчики фрицев и своих убивать способны, чтобы в доверие втереться.

— Ничего. Ты правильно всё сделал, — Везденецкий застегнул ХКМ на запястье и испытал облегчение. Теперь была связь с 2054 годом, и возможность вернуться домой.

Кстати говоря. Везденецкого осенило. Он активировал ХКМ, дождался пеленга на вражеского диверсанта, и выяснилось, что противник находился совсем близко. Буквально в двухсотнях метров, на западе.

— Эй! — Везденецкий бесцеремонно стукнул по кабине кулаком. Очень уж хотелось отыграться за наглость и бесцеремонность Серова. То команду кругом ему выполни, то мешок на голову надень. — Товарищ комиссар, будьте добры, двести метров на запад!

— Выполняй, — это Серов водителю сказал.

Бойцы удивленно переглянулись. Какой-то солдатик из спецгруппы командует самим замминистра МВД? У них это в голове уложиться не могло, ведь Серов один из приближенных к Сталину. Не Берия, конечно, но и не рядовой из села Огарково.

"Газик" неуверенно забрался на холм по заснеженной дороге, и остановился на вершине. ХКМ запищал, сигнализируя, что цель в десяти метрах.

Вот оно! Попался, гаденыш!

Хотя странно. Почему он не двигался?

— Шофер, свет дай! — приказал Везденецкий. Шофер послушно включил фару, не дожидаясь одобрения Серова.

Наверное, самолюбие Серова было в очередной раз задето. Это ответочка за мешок на голове.

Везденецкий взял АШ в руки, позаимствовал у Мити гранату, и спрыгнул с кузова. Снега намело по щиколотку. В луче фары мельтешили снежинки, овал света падал на гладкие сугробы, и там, за холмом, не было признаков жизни.

Может, под землёй зарылся? Чтобы проверить, пришлось кинуть гранату прямо в овраг, из которого шёл сигнал. Рвануло, в воздух взметнулся фонтан из снега, к ногам Везденецкого упал немецкий ХКМ, экран которого искрился, как бенгальский огонь.

Приплыли. Сигнал диверсанта с радара пропал, так что, похоже, немец взял билет в один конец, как и его собратья-смертники.

Блеск. И как его теперь искать?

Ока уже успела замерзнуть, и вода, неделю назад быстро протекавшая по мелководью у деревни Толкачево, обратилась льдом. Некогда золотистые песчанные пляжи завалило снегом, а сугробы присыпало опавшей листвой.

Везденецкому пришлось покинуть северный фас Курской дуги. Для работы ему требовалось более безопасное место, где немцы, спустя несколько дней, стали наступать реже и перешли к оборонительной тактике. Они как следует изрыли траншеями окрестности деревни, чтобы сделать из неё мощный оборонительный узел и не дать советам прорваться к Болхову.

Зима внесла свои коррективы. Немец, не взирая на технологическое превосходство, совершенно не приспособил бронетехнику к заморозкам из-за надежды закончить войну до наступления холодов.

Но блицкриг накрылся одним местом, так что теперь у советов появился вполне себе простор для контрнаступления, да и к тому же Везденецкий быстро решил проблему с отоплением русской техники. Конечно, это стоило ему пару бессонных ночей, а так же больших сложностей с Митей. Он без устали задавал Бауману вопросы о будущем, но потом, в конце концов, решился поработать.