За гранью времени. Курская дуга - страница 19

Действовать нужно было незамедлительно. Немцы наверняка ждали минометного огня, и ждали прикрытия смертников. Он рванул к позициям "Катюш" по траншеям, но стало ясно, что ему не успеть. Пришлось выскакивать из укрытия, и, поскальзываясь на льду, нестись со всех ног.

Пока добирался, увидел, как дверь "Катюши" открылась сама собой, а рядом с ней возник смертник в нацистской военной форме. Он вытянул водителя из кабины, заколол его ножом в грудь, и хотел взяться за второго бойца.

Везденецкий упал на живот, и прицельным выстрелом пробил голову фрица навылет. Вдруг послышалась трель МП-50 — из кабины фланговой "Катюши" выбивало искры, кузов покрылся пулевыми отверстиями.

Бойцов, тащивших новые снаряды для установки на направляющие, расстреляли из засады и они синхронно повалились на землю, выронив боеприпасы. Рванул один "М-20" — бах! И спровоцировал цепочку вторичных детонаций.

В дыму, среди трупов, показались эти проклятые гансы в страшных масках. Теперь, из-за оптического камуфляжа, они стали буквально невидимыми и могли появиться где угодно.

Три "БМ-13" были обезврежены в считанные секунды, но оставались другие, ещё способные поддержать контрнаступление.

Тем временем советские пехотинцы короткими перебежками приближались к Оке по траншеям, постреливая из укрытий и забрасывая вражеские танки противотанковыми гранатами. Вперёд пошли тридцатьчетвёрки, разделавшись с тиграми, успевшими проскочить линию обороны.

Или сейчас, или никогда.

Везденецкий увидел, как смертники рванули в сторону других минометных позиций, по дороге отстреливая попавшихся на пути пехотинцев. Он бросился в погоню, понимая: "Если Катюши выйдут из строя, у немцев появятся солидные шансы прорваться вперёд, и тогда они смогут пробить себе путь к Москве".

Хоть и стемнело, позиции с подбитыми «Катюшами» легко было обнаружить по трепетавшему над холмами огненному зареву и столбам чёрного дыма. Наст под ногами Везденецкого с хрустом проламывался, подошвы соскальзывали с обледеневших камней, но скользкая дорога и холод были для него не единственной проблемой.

Во-первых, когда гвардейские минометы ослабили плотность огня, немцы пошли в наступление с новой силой и воодушевлением. Во-вторых, на германских позициях гремели артиллерийские орудия, причем пуще предыдущего. В тот момент опасаться стоило всего: и снарядов, и самолетов.

Снаряды гудели в небе, пролетая по непредсказуемым баллистическим траекториям и оглушительно взрываясь, делая равнину похожей на поле активных гейзеров. Фонтаны снега с обледенелым чернозёмом взметались в воздух, оседая над сугробами белым туманом. Спустя жалкие секунды изрытая воронками земля стала напоминать опаленную шкуру зверя, покрытую пятнами черных ожогов.

В одной из воронок Везденецкий и спрятался, когда слева от него полыхнула яркая вспышка. Громыхнуло серьезно, но звон в ушах стал привычным и не смог сильно дезориентировать. Каждый раз в такие моменты возникала мысль: «а снаряд точно не бьет в одно и то же место дважды?», но игнорировать ее удавалось с легкостью.

Какая разница, бьет или не бьет?

Если написано на роду от осколка или пули умереть, то нет места, способного укрыть от этой участи.

Мысленно подбадривая себя, он полз к холмам по-пластунски, вминая локтями хрустящий снег и пригибая голову каждый раз, когда слышал взрыв. Осколки тяжело жужжали над головой и со стуком вгрызались в снег, исколотый пулями. Ему хотелось переползти в траншею с небольшими блиндажами, но ее накрыло точным ударом артиллерии. Блиндажи взорвались щепками, на снег упала каска советского солдата и АШ, искореженный ударной волной.

Послышались стоны раненых, но Везденецкий не мог броситься к ним на помощь, потому что сам оказался под автоматным обстрелом. Фрицы залегли на холме, долбили прицельными очередями, заставляя вжиматься в землю, изрыгать проклятия. Пули под пронзительный визг рикошетов чиркали по краям воронки и выбивали из нее фонтанчики снега.

— Чтоб вас! Уроды! — процедил Везденецкий сквозь зубы.

Хорошо, что к взорванной траншее подоспели санитары, которых прикрывала тридцатьчетверка Белова. Танк переехал траншею, остановился, прикрывая эвакуацию раненых бортовой броней и огрызаясь гулкими пушечными залпами. Умелый заряжающий быстро досылал в люльку пушки «Т-34» новые снаряды, на сведение уходил минимум времени, и стрельба велась почти беспрерывно, примерно по выстрелу в четыре секунды.