За гранью времени. Курская дуга - страница 40

Сразу по Везденецкому стрелять не стали. Пеший патруль узнал в нем своего, чем Везденецкий и воспользовался, полоснув по двум фрицам в переулке из "МП-50". Кучность стрельбы была убедительной, так что фрицев разворотило как мексиканскую игрушку со сладостями, пиньяту, правда посыпались из них отнюдь не конфеты. В воздухе, над убитыми фрицами, растянулось трехметровое облачко из кровавой пыли.

Стрелок в броневике Везденецкого заметил, и долбанул по нему из пулемета. Пули просвистели перед носом, выбили из арки крупные куски штукатурки, бетонная крошка брызнула в щеки. Уходить нельзя, но и нырять во двор парка тоже. Под перекрестным огнем Везденецкий быстро умрет, потому требовалась другая тактика.

Сердце замолотило в груди будто каблук хореографа, исполнявшего танец фламенко. Везденецкий рванул вдоль забора, но останавливаться и не думал, потому что позади взрывались брошенные немцами ручные гранаты, разбивавшие шрапнелью стены и окна. Осколки били Везденецкого в спину, но не могли свернуть его с ног. Немцы на рожон лезть не спешили. Поумнели немного, поскольку слышали, что был на стороне партизан какой-то уберменш (сверхчеловек), которого пули не брали.

Фриц ожидаемо показал половину лица из-за угла, выглядывал очень осторожно, чтобы проверить, удалось ли подорвать противника. Как он удивился, когда Везденецкий схватил гранату, резко выдернул шнур из рукоятки за фарфоровое кольцо и швырнул к арке. Граната на боевом взводе упала фрицу прямо под ноги, у него было секунды три на бегство, но вместо этого он рухнул на нее грудью, чтобы прикрыть товарищей, толпившихся сзади. Бежать ему всё равно было некуда, и укрываться негде.

Прогремел взрыв, подняв густое облако снега, в котором кружились лоскуты разорванной немецкой формы.

Везденецкий ждать не стал, бросил вторую гранату следом, но уже не к арке, а за забор. Немцы точно не застыли на месте и разбежались по укрытиям. В глубине парка хлопнул взрыв, послышались вопли раненых и убитых, осколки застучали по забору. Везденецкий рванул прочь от периметра, заметив оставленный на повороте дороги армейский внедорожник "ГАЗ".

Стояла машина очень удобно, около обочины, которая была склоном под низким углом.

Везденецкий залег за внедорожником, схватился за рукоятку "МП-50" и оглядел зону прострела. С этой стороны отлично просматривался левый фланг, через который немцы безусловно попытаются прорваться, и главная арка входа.

Организованной группой фрицы вышли из арки, но сразу стрелять по ним не стоило. Везденецкий подождал, пока враги соберутся в кучу, и лишь потом надавил на спуск, прицелившись в немца, собиравшегося швырнуть наступательную связку ручных гранат. Очередью немца швырнуло на снег, он вскрикнул и выронил гранату, упавшую к забору.

С криками немцы рванули кто куда, но укрытий здесь было мало. Кто-то бросался в окна первых этажей жилого дома, кто-то рисковал залечь на месте, а те, что были ближе к арке, скрывались на соседней улице.

Граната взорвалась, да так, что даже Везденецкому не показалось мало. Долбануло до нестерпимого звона в ушах. Ударной волной газику вышибло стекла, стеклянная крошка застучала по каске, посыпалась за шиворот. Веером жужжащих осколков правый борт внедорожника превратило в решето, из пробитых шин с противным свистом вышел воздух. Часть стены обрушилась грудой каменных обломков. Через пробоину, в пелене бетонной пыли, виднелся барак Вагнера.

Везденецкий заметил, что Вагнер вместе с сыном, Германом, покинул барак и засеменил к бронетранспортеру, держа мальчишку за руку. Вышло поймать ноги Вагнера в разрез мушки, один выстрел мог решить все проблемы, но перед прицелом маячил Герман. Пуля могла убить мальчика, пробить его навылет и ранить Вагнера, но вспотевший на спуске палец попросту не сгибался.

В торс стрелять — рискованно. По рукам — то же. "Шилка" могла порвать Вагнера надвое, если неосторожно попасть.

— Ну же! — процедил Везденецкий сквозь зубы. — Открыть огонь!

Но выстрелить он не смог. Как бы не старался Везденецкий заставить себя убить мальчишку, ничего не выходило. Тело перестало ему подчиняться. Убийство мальчика с убийством вооруженного до зубов ганса не шло ни в какое сравнение. Хоть Герман и пытался утопить Мишку, хоть и подражал во всём нацисту-отцу, он оставался ребёнком, оказавшимся не в том государстве, не в тех руках.