За грибным царем - страница 2

При чем тут волки, Мишка не совсем понимал. Если напустить в глаза мыла и при этом не расплакаться, то тоже не будешь волков бояться… Отчего так? Но у бабушки улыбка хорошая, когда она говорит это. И вообще ей грех врать, она не врет.

Допивая сладкий чай, он вспомнил про стрекозу. Сейчас ей особенно худо. На улице вон стало темно, и ветер уже не шебуршит, а знобко воет в трубе. Придется ей ночевать на холодной кочке, под дырявым листом, где нет ни картошки, ни сладкого чая. Мишка задумался и поглядел на темное бабушкино лицо (она говорит, что от солнышка потемнела) и решил ей все рассказать.

- А ты бы пустила стрекозу до самого лета? - спросил он под конец рассказа.

- Да не жалко… Пусть бы пожила, каждая тварь жить хочет, - поразмыслив, решила бабушка.

- И я бы пустил, - согласился Мишка.

Этой ночью ветер дул особенно настойчиво, и часам к одиннадцати заскребся в окна промозглый дождь. Мишка ворочался во сне, и бабушка несколько раз подходила к нему с керосиновой лампой.

Людмила Васильевна жила невесело, по привычке. Ведь только для школьников ее уроки каждый раз приносили новость. Она же от них уставала, и от этой усталости не могла любить каждого ученика в отдельности. Ее маленького сердца, болевшего от каждого переживания, хватало только на то, чтобы любить всех сразу.

Гаечкина она любила не меньше других, но на этот раз он ее раздосадовал. Сейчас они стояли друг против друга, не способные договориться ясными словами.

Людмила Васильевна вдруг ощутила, что у нее начала дергаться болезненная жилка на виске, и ей очень не хотелось, чтобы кто-нибудь это заметил. Холодно, словно читая диктант, она спросила:

- Так как же должен был поступить муравей? Подумай, Миша.

Гаечкину стало жарко от вопроса, он взглянул на мальчишек, но увидел только розовые пятна вместо лиц. Эти розовые пятна темными пятнышками ртов шептали ему верную подсказку, но он отчаянно пробормотал:

- Пустить…

Молчание было долгим, и Мишка сам его прекратил:

- А если не пустит, то какая-нибудь птица унесет ее в теплые страны.

- Какая птица? Какие страны? - Людмила Васильевна сама, как птица, взмахнула руками и уронила указку. - У тебя кавардак в голове, Гаечкин…

Сквозь пелену в глазах новая двойка в дневнике подпрыгивала и гримасничала, и Мишка перестал на нее смотреть.

Это была вторая двойка. Первую ему поставили за веселую зубастую лошадь в тетрадке для чистописания. И когда он стал понемногу придумывать, что сказать бабушке, румяный толстячок вдруг сказал:

- Он все врет. Вчера он мне наврал, что у него ботинки-скороходы.

Весь класс засмеялся, а Людмила Васильевна поправила:

- Не врет, а обманывает…

Домой Мишка брел не торопясь. Листья уже не летели со звоном по ветру, а покорно лежали под настойчивым дождиком, втоптанные в землю. Людмила Васильевна догнала его и спросила:

- Ну-ка, покажи свои скороходы, - и, взглянув на Мишкины ботинки, сразу определила: - Так ведь они женские. Скажи бабушке, что сейчас в магазине твой размер стоит, а то ведь засмеют мальчишки.

«Чепуха, - подумал Мишка, - женскими бывают только платья и юбки». Сейчас его больше интересовало, куда подевались птицы, кричавшие вчера над лесом, и он догадался правильно: они улетели на юг.

Мишка жил в те времена, когда для того, чтобы взять два килограмма сахару, бабка брала его в магазин. Это называлось брать сахар «на двоих». Иногда очередь ругалась на бабку и на всех, берущих «на двоих» или «на троих». Но ничего, Мишка рос парнем добродушным. И когда одноклассник Васек в нечаянной драке вывихнул ему руку и его за это отхлестали ремнем, Мишка очень переживал за Васька.

В субботу пострадавшие сошлись, сцепились мизинцами и шепотом пробормотали: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись…» После этого переживать было нечего, и Мишка по дороге домой задумался о завтрашнем дне. Дома у Мишки жили только мама и бабушка. А праздновать с ними воскресенье скучно. Оставалось встретиться со старшим братом.

Зимой в пригороде славно. Нет ни грязи, ни пыли. Сугробы скрыли все по самые окна, светлые дымы колеблят на тропках-дорожках слабые тени, а если день освещен солнцем, то играют разными цветами хрустальные зерна снега.