За кулисами ЦРУ. Дневник сотрудника американской разведки - страница 10

Спустя несколько минут он вернулся еще с одним сержантом, и оба выразили большой скептицизм относительно моего намерения. Последующие полчаса мы потратили на обсуждение вопроса, почему аспирант философии хочет поступить на пять лет в военно-воздушные силы, чтобы стать оператором радиолокационной станции. В конце концов я понял, что это действительно несколько странно, и согласился с их предложением поразмыслить над своим намерением еще в течение нескольких дней. Когда я вышел из вербовочного пункта со своей небольшой сумкой, у меня было желание поскорее где-нибудь спрятаться.

Я позвонил Фергюсону из телефона-автомата и сказал: «ВВС, видимо, не хотят меня принимать, во всяком случае не сегодня». Было слышно, как он поперхнулся от такого известия и, заикаясь, сказал, чтобы я позвонил ему через два часа. Я удивлялся про себя, какой недотепа не понял намека Фергюсона, и в то же время мне никак не хотелось вновь предстать перед этими сержантами-вербовщиками. Когда я позвонил Фергюсону еще раз, он сказал мне, что теперь на вербовочном пункте все в порядке и я должен пойти туда снова. Я попытался добиться у него объяснения, но его голос стал холодным, и он упрекнул меня за обсуждение секретных вопросов по телефону. Вернувшись на вербовочный пункт, я застал там уже нового сержанта, который просто вручил мне проездной билет на автобус до Балтимора, где меня подвергнут медицинскому обследованию и приведут к присяге.

В Форт-Холабёрде меня приняли в ВВС. Сегодня вечером я полечу в Сан-Антонио, чтобы начать двухлетний срок службы вдали от штаб-квартиры ЦРУ. Фергюсон сказал, что это время следует рассматривать как часть программы обучения на курсах ЦРУ, как время для «приобретения зрелости» — так, по-моему, он сказал.

Рождество 1957 года, Сан-Антонио, штат Техас. Только трое из нас едут в офицерскую школу: Тони — из Принстонского университета, Боб — из колледжа Уильямса и я. Два дня назад в одном из отелей на окраине города мы встретились с шестью слушателями секретных курсов ЦРУ, которые перешли в старшую группу (курс состоит из трех месяцев занятий в младшей группе и трех месяцев — в старшей). Это значит, что они будут выезжать на нас. Но это так и должно быть и даже необходимо для прикрытия.

Направляясь на эту встречу, мы приняли меры предосторожности, как нас инструктировал Фергюсон, когда он приезжал сюда в октябре, чтобы повидать нас. Никто из нас никоим образом не должен показывать, что мы были знакомы между собой еще до офицерской школы, или проявлять дух товарищества по отношению к тем, кто в документах отмечен тремя «х». Эти три «х», проставляемые в скобках после наших фамилий, введены руководством ВВС, чтобы отличать курсантов ЦРУ от обычных слушателей.

Ребята из старшей группы сказали, чтобы мы не удивлялись, если они иногда дадут нам жару. Это необходимо, так как в противном случае остальные в их группе, прослужившие многие годы, прежде чем попасть в офицерскую школу, возмутятся. Кажется, и школьные сержанты не в восторге от нашей немногочисленной группы (в офицерской школе всего около трехсот курсантов), ибо входящие в нее слушатели, пользуясь особой привилегией, поступили в офицерскую школу сразу после прохождения начальной подготовки. Я думаю, что нам придется испытать все эти прелести.

Июнь 1958 года, Сан-Антонио, штат Техас. Через несколько дней я стану вторым лейтенантом, если начальник школы не решит, что оскорбительный поступок с моей стороны был слишком серьезным, чтобы забыть его. Две недели назад он вызвал меня к себе, чтобы сообщить о моем праве на получение звания офицера регулярной армии вместо офицера резерва. Только шесть лучших выпускников школы пользуются этой привилегией, а для человека, избравшего себе военную профессию, это предел успеха. Начальник школы добавил, что, вероятно, я мог бы закончить учебу по первому разряду в своей группе. Я срочно позвонил Фергюсону и получил от него указание отказаться от такой привилегии, что я и сделал. Однако, как сказал начальник школы, это может повредить нашему прикрытию (он единственный офицер в школе, знающий о наших связях с ЦРУ), если лучший выпускник отказывается от звания офицера регулярной армии. Я понял намек и намеренно затягивал сдачу письменной экзаменационной работы, что должно понизить мой разряд на одну-две ступени. Но начальник школы воспринял мой отказ как пощечину. Такого случая в его практике, по-видимому, еще не бывало.