За огнями маяков - страница 41

— Поедешь?

Он помотал головой.

— Опоздал. Сдавал госэкзамены, получал диплом. Да бои там уже заканчиваются. С Гошей мы скоро поедем к месту работы…

Звуки доносящихся издали пения и музыки подчеркивали глубокую тишину на этом, плавающем в лунном пространстве, мосту. Не было ни встречных, ни попутных людей, они одни только, взявшиеся за руки, вознесены были над притуманенным пространством оврага; сверху над ними висел, словно вымытый и начищенный к празднику, звездный купол неба. Остановились, прислушивались к тишине. Что делать в этой тишине, в этом лунном пространстве? Обнялись, поцеловались. Как обнимались и целовались на этом мосту и до них многие влюбленные. И еще раз, и, не прерывая поцелуя, прижавшись друг к другу, постояли, почувствовали свою слитую силу. Оторвался он наконец, поглядел ей в глаза:

— Вот как я люблю-то тебя.

— Как, как? — она засмеялась.

— Вот как! — Снова обнял ее, прижал к себе, хрупкую и одновременно упругую, сильную. Ласковую, но и не поддающуюся…

— Ну, хватит, Олег. Вон там, кажется, идет кто-то…

Шли и глядели не друг на друга, а себе под ноги — стыдились ли этой неожиданной близости, переживали ли свой настоящий поцелуй. Молчали какое-то время.

— И, значит, уедете? С Гошей, да? Насовсем? — спросила она наконец, держась за руку. Рука ее, как он заметил, тихо подрагивала.

— Не насовсем. Года на два.

Спускались по улице. Журчала под мостиком пахучая Сутолока, мостик скрипел и покачивался. На подъеме уже начиналась улица, и, освещенная луной уходила в даль. Она была пустынна.

— А куда — еще не выбрали место? Или у вас не выбирают? — спросила она.

— На Сахалин, возможно.

— О-о! Так далеко?!

— Далеко или не далеко, не все ли равно? Но побывать надо. Пока есть возможность.

«Вот он как проявился, характер-то человека», — подумала Леночка и поежилась, будто от холода. Проходили Верин дом, в окошке свет, значит, Вера еще не спит. Или гуляет, а родители ждут. Во дворе залаяла собачонка, да скоро угомонилась.

— Вы не рассорились с Верой? Что-то ее не видно.

— Нет, что ты!.. Каждый день видимся.

— А почему она не приходит?

— Она сказала, — Леночка засмеялась, — сказала, что ты ей нравишься и она боится, как бы не влюбиться в тебя.

— Уж скажешь…

— Ты многим нравишься, не замечал, что ли?

— Не замечал. Ну, может быть, потому, что ты во мне заняла все, все тобой заполнено, тебя одну… Ну, люблю же я… люблю…

Он привлек ее к себе. Стал говорить:

— Да, я уезжаю. Но ведь и ты собираешься уехать? — Взглянул на нее, она кивнула, и он продолжил: — И ведь надолго!

— Учиться — это другое дело, — возразила Лена. — Каждое лето буду приезжать к маме с папой, к Саньке.

— Пока там не встретишь кого-нибудь: ты же вон какая!

— Да ну-у тебя! — отмахнулась, засмеялась.

Не дал ей договорить, обнял.

— Наши ребята, все мои знакомые подтвердили: красавица!

Улыбнулась она печально. Может, подумала о том, что не укладывалось в ней одной только безраздельной радостью.

— Мне хотелось бы, чтоб и ты, а не кто другой, был всегда здесь, близко.

— Может быть — рядом?

— Может быть… — Посмотрела в глаза. — Но сейчас пока надо нам учиться и…

— И вставать на ноги, — он договорил за нее. — Ну, вот что я имею, к примеру? Только то, что на мне… Значит, надо нам…

— Разлучиться? Разбежаться? — опечаленная и возмущенная, теперь она перебила.

А вот и Леночкин дом. Джульбарс подал голос и заперебирал цепью. Остановились. Навстречу им шел крепкий мужчина, ростом чуть повыше Олега, в телогрейке и кепке. Встал перед самым носом. Машинально Олег заслонил Леночку плечом.

— Ну, что? Пришли, значит, нагулялись? — спросил незнакомец.

— Не совсем еще, — глядя в лицо, Олег ответил.

Увидел на лице человека ухмылку, и закралось ему какое-то сомнение. Боковым зрением к тому же отметил сдерживаемый смех девушки. Что-то тут было не то.

— Ну, так что же. Ну, будем тогда знакомиться, — мужчина протянул руку. Меня зовут Петром Игнатьевичем, я папа этой вот девчушки. Хоть и не родной.

— Родной, родной! — выйдя из-за спины Олега, Леночка утвердила.

И все стало на свои места, сделалось понятно и ясно. Олег назвал себя и пожал руку.