За окнами сентябрь - страница 34
— Как это случилось?
Он на секунду прикоснулся щекой к ее руке и глухо ответил:
— Я виноват. Моя рассеянность. Спустил с поводка, на перекрестке не подозвал, на большой скорости вылетела машина… — и, повернувшись к ней, добавил: — Как-то сразу все навалилось…
— Почему ты не написал? Не позвонил?
— После твоего веселого письмеца…
— Неужели ты не понял…
— Во всем виноват я. Вел себя по-скотски…
— Тогда я не могла иначе!
— Очень хотел ребенка!
— Хоть бы спросил, выслушал… Потом бы написал…
— Был уверен, что не простишь.
— После твоего «официального запроса»…
— Иначе я не мог написать домой. А на почту, думал, ты больше не пойдешь.
— Бегала!
— Неужели? — выдохнул Глеб.
Он стоял перед ней напряженный, несчастный, и Вера, чувствуя, материнскую нежность, обняла его, усадила, близко придвинулась к нему, сказав:
— Довольно! Инвентаризация грехов закончена. Оба хороши!
Он впервые улыбнулся, снова поцеловал ее руку и, посмотрев на часы, грустно сказал:
— Уже поздно. Пора идти.
— Сидеть! — приказала Вера. — Не выпущу.
— Я-то не убегу, — снова улыбнулся Глеб, — но у тебя может быть неприятность. Коридорная видела, как я вошел, а после двадцати трех оставаться в гостинице посторонним запрещено.
Как он законопослушен!
— Сейчас притуплю бдительность коридорной, — пообещала Вера. Взяла кофейник, сковородку и, попросив: — Сними пиджак, галстук, стань домашним, — ушла.
Вернувшись, она весело объявила:
— Все вышло очень изящно: я сказала, что за мной неожиданно приехал муж, попросила разогреть и подать еду и за эту услугу сунула трешку.
— Дипломатка! — восхитился Глеб.
Коридорная принесла грибы и кофе, любезно поздоровалась с Глебом, спросила, не нужно ли чего-нибудь еще, и, уходя, не сдержала любопытства:
— Ваш супруг тоже артист?
— Генерал, — зачем-то соврала Вера, — только сегодня в штатском.
Коридорная юркнула в дверь, и Вера заперла за ней.
— Почему «генерал»? — удивился Глеб.
— «Как хорошо быть генералом! Как хорошо быть генералом!» — дурачась, запела она. Ей так хотелось расшевелить, развеселить его.
Он пошел в переднюю и вынул из кармана пальто бутылку коньяка.
— Алкоголиком стал? — поинтересовалась Вера. — Всегда при себе бутылочка?
— Иногда теперь пью один, — признался он. — Эту собирался выпить, вернувшись от тебя. Думал, что прогонишь.
— А мы выпьем за возвращение ко мне.
— Это возможно? — голос у него дрогнул.
— Такой умный и такой глупый! — воскликнула Вера. — Наливай!
Он понемногу плеснул в стаканы — рюмок не было.
— Не пойдет! — отобрала Вера бутылку. — Плохая примета. Пить надо из полного, — и налила стаканы доверху. («Что со мной будет!»)
Но ничего особенного не произошло — нервное напряжение было сильнее алкоголя, разве что появилась внутренняя свобода. Вера, наконец получив возможность, назвала причины своего поступка. Честно призналась, что мучилась все эти месяцы, старалась его возненавидеть. С юмором (теперь уже можно было смеяться) рассказала, как уничтожала его письма и утром «вынесла ведро любви», а он — как стер ее голос с пленки, чтобы не было соблазна слушать, как тяжело было ему все это время.
Поняв, как они измучили друг друга, каждый винил себя, свой характер.
— Я тяжелый человек, — каялся Глеб, — знаю. И жена так говорила.
— Я тоже не ангел, — утверждала Вера, — крылышки пока не прорезаются. И еще у меня «прелестная» особенность: сначала сделаю, а потом — подумаю.
Так они, бичуя себя, утешали друг друга. Примирение было полным.
Утром Глеб отправился на завод, а Вера на телевидение — записываться, оттуда на автозавод — шефское выступление.
— А почему не к нам? — огорчился Глеб.
— Не пригласили. Должен был вовремя сообразить.
Вечером, после концерта, она уезжала. Глеб умолял ее остаться хоть на день, но у нее был строгий график — завтра Ярославль. Он отвез ее на вокзал, они горько прощались — после долгой разлуки сутки оказались ничтожно малы. И снова Вера сидела одна в купе и смотрела на красные гвоздики.
Дома она застала небывалый порядок — Лида постаралась. Эта «пичуга», как называла ее Вера про себя, очень гордилась тем, что стала своим человеком в Верином доме. Знакомым она говорила: «Иду к жене моего мужа», «Вчера у нас была жена моего мужа», — ей казалось это очень остроумным. Дело в том, что Вера с Павлом так и не развелись официально. Лида, очевидно, не настаивала на законном браке, у Веры тоже пока необходимости не было, а процедура развода не слишком приятна.