За окнами сентябрь - страница 42
— Его мне не хватало! Вот еще напасть!
— «Ох не люблю я этого попа!» — сказала Муська словами горьковского Булычева. Их уже занимали в массовках, пьесы они знали наизусть и часто пользовались понравившимся текстом.
А Севка, поняв, что его влюбленность замечена девочками и, разумеется, Верой, стал еще активнее, как будто получил на нее какие-то права. Вера потеряла терпение и попросила подруг спасти ее от него.
Девочки энергично взялись за дело: застать Веру одну было невозможно, а если он пытался прорваться, то его без церемоний отгоняли:
— Не липни! Противно, когда навязываются!
Через некоторое время он отстал от Веры, но сильно помрачнел.
— Он безумно страдает! — восхищалась Валька. — Безответная любовь — это прекрасно! Это так обогащает!
Мастером курса у них был Михаил Алексеевич — талантливый, известный актер, прекрасный педагог и добрейший человек. Относился он к «своим орлам» как к родным детям. И «орлы» были бесконечно преданы ему: ловили каждое его слово, его просьба, совет делались законом, без конца бегали на спектакли и фильмы с его участием, каждое занятие с ним было для них праздником. За глаза они любовно-иронически звали его «мэтром» и «Мишенькой под вишенкой».
Вера была его любимицей. К концу первого курса он начал определенно отличать ее: тратил на нее больше времени, чаще и яростнее ругал, а иногда радостно кричал: «Умница! Хорошо!», задерживал после занятий, расспрашивая: почему бледная? Как ей живется? Как здоровье мамы? Несколько раз зазывал ее к себе домой, там его жена Нина Павловна сразу усаживала Веру за стол, и они закармливали ее как рождественского гуся, а потом заставляли взять для мамы пирожки, конфеты, фрукты. Делали они это так деликатно, с таким искренним радушием, что даже Верина «гордость бедного человека» молчала. А затем произошел случай, который чуть не сломал Вере жизнь.
Девочки мечтали провести лето вместе, и неожиданно их мечта осуществилась: у Валиной мамы нашлась знакомая на хуторе под Псковом, которая согласилась за очень скромную плату сдать комнату и сеновал. Вера, сдерживая слезы, сразу отказалась:
— Я не поеду. У меня нет денег.
Девочки очень огорчились, решили создать «фонд Веры» — откладывать с каждой стипендии, но Вера закричала, чтобы они и думать не смели, она все равно не возьмет.
Приближались весенние зачеты и экзамены, подруги, щадя Веру, не заговаривали при ней о летних планах, но она то слышала спор о том, какие книги взять, то Даша объявляла: «Дежурить будем по двое, и без лени», то кто-то предлагал насушить черных сухариков с солью — «на воздухе вкусно погрызть». Вера с тоской думала, что лето отдалит ее от подруг. Но однажды Даша встретила ее с ликованием:
— Все в порядке, Верунька, едешь с нами. Профком дал тебе безвозмездную ссуду, — и протянула ей конверт с деньгами.
Вера понятия не имела, есть ли у профкома деньги, может ли он давать ссуды, и очень обрадовалась. Но по дороге домой ее взяло сомнение: действительно ли эта ссуда безвозмездная, не придется ли потом отдавать? И почему она нигде не расписалась?
На другой день она зашла в профком и спросила об этом. На нее вытаращили глаза и сказали, что слыхом не слыхали ни о каких деньгах.
Вера фурией влетела в аудиторию и потребовала девочек к ответу. Под ее напором Даша созналась, что деньги дал Михаил Алексеевич, каким-то образом узнавший об их затее, и велел придумать, как поделикатнее вручить их Вере. Они и выдумали о профкоме.
Вера сорвалась с «истории театра», слетала домой и привезла деньги. После занятий она задержалась у стола Михаила Алексеевича, ожидая, когда все разойдутся. Он вопросительно посмотрел на нее, и она тихо сказала:
— Можно с вами поговорить?
Он подвинул ей стул и ласково сказал:
— Садись. Давай разговаривать.
Вера положила конверт на стол и прошептала:
— Спасибо… не надо…
Он долго молчал, набивая и раскуривая трубку, потом грустно сказал:
— Ты меня очень огорчила… Я думал — мы друзья…
Вера несколько раз утвердительно кивнула, говорить она не могла.
— Если бы мне было трудно, ты бы мне помогла?
— Конечно… всегда… всем!.. — воскликнула Вера.