За Ореховой горой - страница 15
Подумала немного и написала для отвода глаз еще один вопрос своим честным почерком, с наклоном букв в левую сторону: «Как размножать аспарагусы?»
* * *
– Я самая тупая в классе, – сообщила Юлька бабушке за ужином, обмакивая капустный пирожок в густую сметану.
– Так это сразу заметно, – сказала Анька и потянулась за следующим пирожком.
– Анна! – строго произнесла бабушка.
Старшая сестра не удостоила младшую взглядом.
– Я делаю домашнее задание в десять раз дольше, чем все остальные ученики, – закончила свою мысль Юлька, – Светлана Генриховна опрос такой проводила.
– Ну, так это как раз хорошо! – сказала бабушка. – Чего верхушки-то сшибать?
– Ты, кстати, на сегодня уже закончила ведь? Давай поиграем как-нибудь, – предложила с умильной улыбочкой Анька.
– Нет, еще не закончила. Еще надо народную песню записать от какого-нибудь старожила нашего села, – ответила Юлька.
– Кого сторожила? – недоуменно переспросила Анька.
– Да никого не сторожила! Отвянь!
– Старожил – это старый житель, Анечка, – пояснила бабушка.
– А он кого сторожил? – не унималась Анька.
– О-о-о, алямофо! – Юлька со стоном покрутила пальцем у виска и вышла из-за стола.
– Может, ты, бабушка, мне какую-нибудь песню продиктуешь? – спросила Юлька.
– Да, я ведь не здесь родилась, а тебе надо именно Раздольинскую песню. Сходи вон за дорогу, к сватье, она тебе их тыщу напоет, – посоветовала баба Катя.
– Я с тобой пойду, – сообщила Анька.
Юлька хотела возразить, но махнула рукой:
– Ладно, пошли, а то на улице темно уже. Будет хоть кого волкам скормить, если нападут.
Мама с папой сидели в обнимку на диване и смотрели по телевизору Эркюля Пуаро. Девчонки оделись и вышли из дома.
Ноябрь отдувался за длинную теплую осень и торопливо закидывал землю снегом. Сильный ветер уже насадил через весь двор плотные снежные косы. На дороге завихаривала настоящая вьюга. Сестры быстро добежали до дома папиных родителей. Юлька с трудом открыла тяжелую, обитую клеенками, дверь. В лицо дохнуло теплом и запахом нагретых на печке валенок.
– А вот и мы! – радостно известила Анька деда с бабушкой. К ее ногам подкатился крошечный кудлатый щенок. Хвост у него еще был слишком короток, потому он восторженно вилял всем телом. Анька завизжала от нежности:
– Ой, какое чудо!!! Как его зовут?
– Пырзик, – ответил ей дед Ваня, внимательно смотревший новости.
Юлька с бабушкой ушли в спальню, чтобы ему не мешать, а Анька осталась в коридоре играть со щенком.
Спальня была совсем маленькая: две кровати, разделенные узеньким проходом, старое трюмо с портретами молодых бабы и деда. Усевшись на мягкую постель, Юлька изложила бабе Вале свое задание:
– Мне надо на литературу записать народную песню нашей местности.
– У-у, да хоть десять, – бабушка обрадовалась. Это было для нее раз плюнуть. Какую вот только выбрать, чтоб ребятишкам интересно было?
– Что же тебе спеть-то? У меня Ольке с Людкой шибко нравилась песня «Как на кладбище Митрофановском отец дочку зарезал свою». Я сяду занавески строчить, их на кровать посажу, они катушки с нитками перебирают, я песни пою.
Юлька округлила глаза от такой тематики.
– Не, ладно, лучше про Дуньку. «Дунька по лесу ходила, грибки-ягодки брала», – начала напевать бабушка.
– Там, по-моему, в конце как-то не очень будет, – засомневалась Юлька. Она не раз слыхала эту песню с довольно странным сюжетом: девушка нашла в лесу жука, принесла домой, а потом от этого жука родила ребенка с кудрявой головой.
– Ну, вот эту тогда. Мы ее с бабами на сенокосе часто пели, – и бабушка широко завела:
Любила меня мать, уважала,
Была я ненаглядная дочь.
А дочь ее с милым убежала
В глухую ненастную ночь.
Бежала она лесом дремучим,
Хотела беглянкою быть.
Беглянская жизнь ей надоела,
И вспомнила родную мать.
Бабушка пела очень выразительно, страдальчески сводила брови и горестно качала головой.
На что мне зеленая роща,
На что этот свет голубой,
Как вспомню я милого речи,
Зальюся я горькою слезой.
Подруга к подруге приходила,
Она ей отраву дала.
Отрава моя недорогая
Стоит один пятачок.
Возьму же я спичек коробку,
В отварной воде их разведу.
Стакан на окошко поставлю