За Отчизну! - страница 4

- Нет, я так не говорил! - запротестовал Тим. - Я только сказал, что для нас, чехов, что немецкий монастырь, что немецкие паны - все одно. От обоих мужику-чеху не стало жизни. А о вас, преподобный отец, я ничего не говорил...

Лицо аббата было вовсе не злое, скорее даже добродушное, и Тиму не хотелось верить, что этот благообразный аббат способен причинить ему какое-либо зло.

- Пан аббат, защитите бедняка от разбойников! - взмолился Тим.

- Видишь, сын мой, ты нас бранил, оскорблял, а теперь просишь о милости, - наставительно, но мягко пожурил его аббат. - Хорошо, мы подумаем, что можно будет для тебя сделать, но слишком тяжела твоя вина перед святой церковью. Как сказал почтенный брат Гильденбрант, ты воистину заслуживаешь наказания. Больше пока я ничего не могу тебе сказать, заблудшая душа... Отвести его! Завтра же начнем следствие.

Губерт отвел задержанного. Тим шел и никак не мог осознать, что же, собственно, с ним произошло. Вчера все было так хорошо, тихо, спокойно, а сегодня он и жена избиты, дом разграблен, его самого ждет страшная участь. Нет, аббат хоть и немец, но добрый поп, он смилуется и не отдаст его монаху с лицом висельника.

Отец Бернгард был доволен. На его полном лице сияла улыбка.

- Скажи-ка, брат Фабиан, - обратился он к эконому, - что есть у этого мужика?

- Клочок земли, корова, полдюжины овец.

- Ты посоветуй ему отписать все свое имущество и землю святой обители как жертву для искупления грехов. Пусть брат нотариус заготовит дарственную и в присутствии старосты ее совершит. Иди с миром и не забудь.

Эконом удалился, и аббат с комиссаром остались одни.

- Звонят к вечерне, - сказал аббат, - идемте, почтенный брат! Обратите внимание на эту розу: это же чудо небесной гармонии!

Он остановился у палевой розы и, погрузив в лепестки лицо, с наслаждением вдыхал ее аромат.

- Так что же мне делать с этим мужиком-чехом? - спросил инквизитор.

Аббат отвел лицо от цветка и с умилением глядел на него. Розы были страстью почтенного аббата.

- Какая дивная красота!.. С чехом? Да что хотите... хоть сожгите его...

Невысокий коренастый человек старательно выпалывал грядку с овощами. Июньское солнце припекало не на шутку. Человек обливался потом, то и дело вытирал мокрый лоб грязной ладонью, но, несмотря на жару, усталость и свой уже далеко не молодой возраст, упорно продолжал выдергивать сорняки.

Наконец грядка была как будто вся очищена. Бакалавр[3] Ондржей с удовлетворением взглянул на свою работу.

В это время из двери низкого длинного дома школы вышла пожилая женщина и, остановившись на пороге, громко позвала:

- Онеш, Онеш!

Бакалавр не слышал или делал вид, что не слышит.

- Ондржей! Ондржей! - кричала женщина, вытирая передником свои полные красные руки.

Видя, что муж не отзывается, она подошла к калитке огорода и с сердцем закричала:

- Онеш, да ты что, оглох, что ли!

Ондржей, не поворачивая головы и стоя на коленях, хладнокровно ответил:

- Пока нет, но, если будешь и дальше так кричать, оглохну непременно... Да что с тобой, Марта, стряслось? Расскажи.

Лицо жены было взволнованно, и в голосе дрожали слезы.

- Иди скорей, Ондржей, там пришел к тебе Штепан, сын Тима. У него ужасная беда.

- Да ты толком, жена, говори, что случилось со Штепаном?

Марта спрятала лицо в передник и, плача, проговорила:

- Он теперь... сирота...

Ондржей уже поспешно шел к дому. На ходу он поднял брошенный на землю коричневый камзол и, наспех надевал его.

- Я все же ничего не понимаю, расскажи все по порядку.

- Штепан тебе все сам расскажет. Он в классной.

Бакалавр, забыв вымыть руки и привести себя в порядок после работы на огороде, поспешил в классную комнату.

Вся обстановка этой комнаты состояла из кресла, небольшого стола и пары скамеек у стен. Во время урока ученики сидели, по обычаю того времени, на полу, у ног учителя, восседавшего в кресле с длинной тростью в одной руке и с книгой в другой. У окна стоял подросток лет шестнадцати, одетый в бедное полукрестьянское-полугородское платье, бледный и печальный.

Штепан был не только любимцем старого учителя бакалавра Ондржея, но и по справедливости считался самым блестящим учеником в школе.