За пещерным человеком - страница 20
Так это теоретически представлялось Даукинсу, который, вероятно, совершенно не подозревал, что аналогичную идею выдвинул и французский археолог Э. Ларте. Это была простая и логичная теория, особенно в том виде, как ее ясно и вразумительно изложил Даукинс сначала в заметке «Эскимосы на юге Галлии» (в снискавшей уважение лондонской газете «Сатэрдэй ревью» от 8.Х.1866 г.): «Люди, о которых идет речь (так называемые люди из позднепалеолитических пещер Франции), были безусловно эскимосы; с ними были тесно связаны северный олень и мускусный бык того времени, точно так же, как они связаны с обитателями высоких широт Северной Америки».
Еще более основательно он пытался ответить в 1874 г. на вопрос, куда подевались пещерные люди «эпохи северного оленя» (как тогда, вслед за Э. Ларте, стали именовать поздний палеолит), после того как эта эпоха закончилась, в книге, озаглавленной весьма характерно — «Охота за пещерами»: «Можно ли этих обитателей пещер отождествлять с каким-либо из ныне живущих на Земле народов? Либо они тоже остались без потомков, как их современники — мамонты и шерстистые носороги? Полной ясности мы в этом вопросе не имеем, однако ряд соображений все же дает нам право дать совершенно верный ответ…»
Даукинс приходит к заключению, что верхнепалеолитические охотники за северным оленем (носители культуры, позднее названной мадленской) и современные эскимосы — кровные родственники: «Что касается собственно определения расы, к которой принадлежали обитатели Дордони, то это может быть единая, позднее эскимосская, раса».
Хотя мы этого точно и не знаем, но думается, что «духовный отец» западноевропейских эскимосов почувствовал удовлетворение, когда в пещерах на юге Франции на самом деле удалось найти не только орудия, сходные с эскимосскими, но даже останки представителя этой удивительной «расы»!
Это случилось в октябре 1888 г., когда археологи-любители Фо и Гарди раскопали, с одной стороны, для забавы, а с другой — из научной любознательности глинистые отложения на дне грота Раймонден поблизости от селения Шанселад недалеко от города Периге в Дордони. На глубине 1,5 м, почти у скального основания, они обнаружили скелет невысокого статного мужчины, приблизительно 35 лет от роду, по всей вероятности, преднамеренно там захороненного. Сильно скорченный, он лежал на левом боку, лицом между рук, и был осыпан красной охристой краской (почему — мы уже обсуждали в случае с «Красной дамой»). Его хорошо сохранившийся череп имел следы зажившего перелома. В том же слое, что и человеческие кости, были найдены и каменные орудия раннего мадлена, т. е. самого конца палеолита.
Однако 1888 г. мы еще не можем считать «датой рождения» южнофранцузского эскимоса. Это событие произошло год спустя, после того как за исследование шанселадского скелета взялся профессор Леон Тесту, анатом и антрополог из Лиона. Измерения черепа подтвердили то, что он увидел своим опытным оком: череп был удлинен, а его лицевая часть — необычайно высока и широка, с высокими глазницами; более всего он походил на черепа эскимосов с полуострова Лабрадор или из Гренландии, которые Тесту имел возможность исследовать в качестве сравнительного материала. От эскимосов «человек из Шанселада» не отличался и фигурой при более малом росте и коренастости (его рост достигал приблизительно 155 см).
Зарисовка черепа со стоянки Раймонден, Шанселад (Франция), публикация французского антрополога профессора Л. Тесту
Все это было изложено в статье под заголовком «Антропологическое исследование четвертичного скелета из Шанселада в Дордони», опубликованном в 1890 г. в «Ежегоднике антропологического общества» в Лионе.
Помимо кроманьонца, явился новый, отличный от того, по Тесту, представитель монголоидной расы, верхнего палеолита Европы. Наукой это было воспринято как подтверждение идеи Даукинса о происхождении эскимосов из пещер Дордони, и обе гипотезы внешне как будто бы взаимно подтверждались. Но упования на последующие находки представителей «шанселадской расы» не оправдались, первый эскимос так и остался в семье палеолитических скелетов в одиночестве.