За поворотом судьбы - страница 2

– Сейчас! Я быстро, бабуля! – звонко откликнулась от рабочего стола молоденькая девушка, почти подросток.

До прихода Делии она готовила порошок из сушёной ромашки, чтобы потом добавлять его в мази, настойки и отвары. Быстро прибрав за собой на специальном столе, где они с бабулей готовили зелья. Валентинида переоделась в широкие штаны и длинную мужскую рубаху, доходящую ей до середины бедра.

За всё время жизни с Делией она убедилась, что такая одежда самая удобная для походов в лес и вызовов к больным. Она позволяет идти по лесу или ехать верхом, не стесняя движения ни в том, ни в другом случае. А то, что она в таком виде мало похожа на девушку – даже хорошо: меньше приставать будут. Ниде хоть и пятнадцать всего, но парни уже к дому знахарки тропинку протоптали. Даром, что Нида никому и повода не давала, и ухаживаний ничьих не принимала, отговариваясь шутками и смехом.

Нида вышла из своего запечного закутка, отгороженного от остальной комнаты простой холщовой занавеской с обережными рунами и, подхватив собранный знахаркой саквояж, вышла из дома, не забыв запереть дверь. Отсутствовать им придётся целый день, не меньше.

Делия запрягала во дворе лошадь в лёгкую длинную бричку, на которой женщины ездили на вызовы к больным в дальние деревни. И уже почти заканчивала процесс, затягивая потуже клещи хомута супонью.

– Ты на козлы, Нида, а я отдохну маленько, что-то устала сегодня.

– Конечно, бабуля, – весело откликнулась девушка, легко взлетая на козлы, и подхватывая вожжи.

– Но-о-о! – раздался её звонкий голос, и бричка выкатилась со двора.

До Ховриц было несколько часов пути и надо было поторапливаться. Как говорила бабуля: «Не успеешь – опоздаешь». Так и до беды недалеко. И Нида торопила лошадь, не забывая, однако, поглядывать по сторонам.

Дорога вначале шла берегом речки Сулы, затем свернула в небольшой прибрежный лесок и через пару поворотов вынырнула среди полей. Ховрицы уже виднелись вдали, и Нида немного успокоилась.

Девушка оглянулась на бабулю. Та, несмотря на сильную тряску, спокойно дремала, привалившись головой к высокой спинке сиденья. Во сне суровые морщины на её лице смягчились, и оно стало значительно-благородным. Делия вообще не походила внешне на крестьянок и даже горожанок. Она всегда выглядела и вела себя, как аристократка, правда стеснённая в средствах и с испорченным характером. Нида улыбнулась и покачала головой: да, бабуля та ещё заноза. Спуску никому не даст.

Однако за всё время проживания у знахарки, Ниде так и не удалось узнать её историю. А в ней, она это чувствовала, было много тайного и интересного.

Бричка подкатила к дому гончара, сын которого так неудачно сходил на охоту, и Нида, спрыгнув на землю, быстро прошла в дом. Делия ворча следовала за ней. Уже в который раз она уступала Ниде право делать всё самой, только изредка подсказывая и поправляя её действия. Подошло время серьёзного обучения и Делия просто натаскивала ученицу, позволяя лечить не только простые случаи, но и серьёзные болезни и раны. И девочка оправдывала её надежды, старательно перенимая опыт вместе с манерой поведения.

– Юмен, нам вода нужна руки вымыть? Как сын? – спросила Нида высокого тощего мужика, который суетился вокруг них и никак не мог взяться за дело.

– Воды! – потребовала Нида, и мужик кинулся к ведру, наливая ковшом воду в рукомойник.

– Сейчас, сейчас, госпожа, – приговаривал он, трясущимися руками подавая полотенце.

– А чего ты трясёшься так? Или случилось ещё что?

– Да, как же, госпожа знахарка! Матери-то дома нету, а я как с ними со всеми?! Берген вот не ко времени пострадал.

– Так об этом раньше надо было думать, – «успокоила» его Нида, – а то вы сначала детёнков наделаете, а потом думаете, куда их девать и что с ними делать. Веди! – переругиваясь так и подражая в этом Делии, Нида шагнула за мужиком в маленькую комнатку за печкой.

Это была хозяйская спальня. На широкой лавке у окна лежал молодой парень. И вид его говорил о том, что страдает он давненько. Скорбные болезненно-трагические складки залегли у рта, глаза потухли и равнодушно смотрели на вошедших. Парню уже было всё равно.