За пределами лун - страница 4

Когда Лиам не вышел с поля, где все еще упрямо размахивал мотыгой, Телдин вернулся на крыльцо, держа пару деревянных чашек. — Ты можешь остаться и мотыжить, если хочешь, но у меня есть прекрасный сыр и толстый бурдюк с вином, остывающий в ручье. Присоединяйтесь ко мне, чтобы искупаться и выпить!— закричал он. — Или ты слишком стар, чтобы помнить, как это делается? Телдин ухмыльнулся решительности своего соседа, пытающегося еще немного поработать в последних лучах заходящего солнца. Старый Лиам жил только заботами о фермерстве, но Телдин предпочитал баланс между работой и отдыхом.

И все же для старого фермера этого предложения оказалось достаточно. Неуклюжей походкой тощий Лиам пробирался через дынное поле к дому. Он последовал за Телдином через двор, ворча, в притворном раздражении, туда, где рядом с домом протекал ручей. Парочка уселась на камень и погрузила ноги в холодную воду. Не потрудившись снять рубашку, Телдин соскользнул в ручей, и вода заиграла на его измученных плечах. Лиам остался сидеть на камне и болтал ногами в воде.

— Спасибо тебе, Лиам, что помог с дынями. Я знаю, что ты занят своим делом и всем остальным, — сказал Телдин, садясь, — но я благодарен за помощь.

Старший товарищ с притворным отвращением отхлебнул немного воды. — Мы с твоим отцом много лет помогали друг другу, пока ты был солдатом. То, что он умер, еще не значит, что я остановлюсь.

Амдар был болезненной темой, и Телдин очень надеялся, что она больше не всплывет. Воспоминания о его суровом отце всплыли из глубин прошлого Телдина — мучительные годы сражений и критики, которые, в конце концов, заставили молодого деревенского парня бежать на войну. Были и другие воспоминания — о странном молчании, воцарившемся между ними, когда Телдин, наконец, вернулся домой. Ни один из них не говорил много о годах, проведенных в разлуке, оставляя каждого в покое. Даже сейчас Телдин хотел уважать это молчание.

Выбравшись из ручья, Телдин стукнул деревянными чашками. — Давай выпьем. Вода капала с мешка из козьей шкуры, когда он выудил его из ручья. Крепкое домашнее пурпурное вино плеснулось в деревянные чашки.

Двое мужчин, молча, сидели, наслаждаясь выпивкой, пока солнце полностью не село, оставив лишь слабый отблеск на горизонте. К этому добавлялся свет лун — близнецов. Отчего деревья, посевы, хижины — все это оставляло двойные тени, окрашенные в красный и серебристый цвета. Телдин был доволен, даже немного скучал.

Наконец Лиам поставил чашку на стол. — Мне пора домой, Телдин. Мои старые глаза слишком слабы, чтобы разглядеть путь в темноте. Лиам улыбнулся кривозубой улыбкой. Телдин фыркнул в ответ на шутку, прекрасно зная, что глаза Лиама вовсе не были такими уж плохими или старыми.

Вставая, Лиам слегка пошатнулся, вино, очевидно, сказалось на нем. Телдин заткнул бурдюк пробкой и встал, чтобы проводить друга. — Ты уверен, что справишься с этим дынным полем? — настаивал Лиам, протягивая руку.

Телдин взял друга за руку, и крепко пожал ее. — Все будет хорошо, Лиам, просто прекрасно. А теперь иди домой, пока Элоиза не начала волноваться. Ты обязательно позови меня, когда придет время заняться сенокосом.

— Я так и сделаю,— пообещал Лиам. В последний раз, смахнув пот со лба, он повернулся и направился через поля к своей ферме. Обратный путь будет долгим. Усадьба Телдина была отрезана от других ферм в этом районе лесистым хребтом на западе. Большинство других фермеров жили в маленьких деревушках вдоль дороги из Каламана, которая проходила через главную долину примерно в двух лигах отсюда. В боковых долинах располагалось лишь несколько небольших усадеб, таких как усадьба Телдина. Отцу Телдина это нравилось, и Телдина это тоже вполне устраивало. Телдин, как и все Муры, никогда не отличался особой общительностью. Одиночество не беспокоило его, потому что он никогда не думал об этом. Когда Телдин чувствовал потребность в компании, он навещал Лиама или других фермеров в долине Даргаард, особенно тех, у кого были хорошенькие юные дочери.

Когда Лиам скрылся в лесу, Телдин вздохнул, готовый, наконец-то, сдаться. У него уже начинало сводить шею. Надо было еще кое-что сделать по хозяйству, и прежде всего, подоить козу. Медленно и напряженно он вернулся в дом за ведром.