За спиной – двери в ад - страница 6
– Вы же сами сказали, что, когда вы подошли к двери и хотели открыть ее, она оказалась незапертой.
– Ну да. Что было, то и сказала. А что, надо было соврать?
– Сбавьте-ка тон, Ужинова. И ответьте мне на такой вопрос. Часто такое случалось, чтобы вы приходили к Арефьевой и дверь ее квартиры была открытой?
– Никогда, я же говорила вам.
– А вас это не насторожило?
– Меня это насторожило бы сейчас, после всего того, что произошло, вернее, сейчас-то я уже понимаю, что должна была обратить на это внимание, но в тот момент, повторяю, я ни о чем таком не задумалась…
– Вы же сами сказали, что в это утро были задумчивы? И о чем же вы думали? О том, как бы убить и ограбить вашу хозяйку?
– Она мне не хозяйка, я просто подрабатывала у нее, и все! И думала я о своей сестре!
– Кстати, чем занимается ваша сестра? Может, это она успела до вас побывать у Арефьевой? Может, она ваша подельница?
Полина смотрела на следователя широко раскрытыми глазами и не верила своим ушам. Хотела было уже накричать на него, сказать о нем все то, что она думает, как вдруг услышала:
– Ладно, Ужинова, идите уже. Если вспомните что-нибудь еще, позвоните мне вот по этому телефону, – он протянул визитку. – И попытайтесь вспомнить того человека, который выходил из лифта. Как вы сами понимаете, если это не вы убили Арефьеву, то это мог сделать он. Или она.
– Может, она все-таки сама ударилась?
– Может, и сама. Но тогда непонятно, зачем и кому она этим утром открывала дверь.
Он выписал ей пропуск, и Полина буквально выскочила из кабинета, бросилась вниз по лестнице вон, вон из этого ада, из этой преисподней!
У нее было такое чувство, словно она на самом деле убила Машу и теперь ей каким-то невероятным образом удалось избежать наказания. Или хотя бы просто сбежать из кабинета следователя.
Возможно, виной было то напряжение, в котором она находилась все эти долгие часы ожидания допроса, а потом и сам изматывающий допрос. И что самое главное, этот следователь так от нее ничего и не добился. Непонятно вообще, на что он рассчитывал, допрашивая домработницу. Как будто бы домработницы – совершенно безмозглые существа, которые если и задумали убить своих хозяев, то непременно сделают это чуть ли не открыто, да еще и сами вызовут милицию.
Пока она шла домой, в голову лезли и вовсе странные мысли о том, а как бы она себя повела, если бы на самом деле была не приходящей уборщицей, а настоящей домработницей, решившей прибить хозяйку и завладеть ее богатством. Ну уж точно не стала бы попадаться и тем более вызывать сначала «Скорую помощь», а потом милицию. Да и не стала бы убивать в квартире, а придумала бы что-нибудь поинтереснее и уж точно все спланировала бы таким образом, чтобы не попасться…
Уже возле автобусной остановки, дрожа от холода в тонком свитере, Полина поняла, что окончательно замерзла и что теперь, возможно, простынет. И на нее вдруг накатила жаркая волна страха: да как она вообще могла предположить, что способна совершить убийство?
Да, конечно, Машу ей было не за что любить. Необщительная, неразговорчивая, нелюбезная, хотя и вежливая, слегка надменная, холодная, строго соблюдающая дистанцию. Не зря же Ксюха злилась на Полину за то, что та, образованная, интеллигентная, знающая два языка, профессиональная переводчица, моет полы и гладит белье какой-то там Маше, хозяйке туристического агентства. «Полина, зачем тебе это надо? Какие-то там пятьсот долларов… Сама упрекаешь меня за то, что я тяну деньги с мужиков, говоришь, что этим я только унижаю себя, а сама стираешь трусы этой Машке? Разве ты себя этим не унижаешь?»
Полине было тяжело слышать такое, тем более что она и сама понимала, что надо бы прекращать эту работу и постараться найти себе просто другой приработок, те же самые переводы. В сущности, она этим занималась, пыталась найти работу через знакомых, обзванивала издательства, литературные агентства или просто крупные иностранные фирмы, нуждающиеся, по ее мнению, в хороших переводчиках, отправляла свои резюме по Интернету, но ничего приличного так пока не нашла. Время шло, ничего в ее жизни не менялось, и она так и продолжала каждые вторник и пятницу убираться в квартире Арефьевой, зная, что в конце месяца получит свои деньги, которыми покроет расходы за аренду квартиры.